– Сынок, Степка, не расстраивайся, – утешал приунывшего Стива Василий Петрович, как только за английской родней закрылась дверь. – Пусть твои родители поразмыслят на досуге, как положено себя вести в приличном обществе. Мы тут, в Текстилях, хоть и не лорды с ледями, а хамства не потерпим! Знаешь. все же смотайся к ним в гостиницу. Родили они тебя, такого бестолкового, значит, уважать их должен. Как там, в Библии, сказано? «Чти отца и мать своих»!
Какое-то время после отъезда четы Уинсли семейство Светланы вело себя тихо. Понимали, что под влиянием родителей даже невозмутимый английский «зять» может взбрыкнуть. Теща тенью скользила по квартире, тесть, тяпнув водочки, тихонько смотрел телевизор в комнате. Ямочки на щеках Светланы появлялись чаще, чем прежде, и Стив отправил в дальний уголок памяти разговор с отцом в гостинице. Мистер Уинсли тогда пригрозил: если сын в ближайшее время не найдет надежное место или не вернется в Лондон, он лишит его наследства и вообще разорвет с отпрыском любые отношения.
Неожиданно дела Стива стали налаживаться. Все больше иностранных фирм открывали в Москве свои представительства, спрос на носителей английского языка рос, и «зять» наконец получил долгожданное место в агентстве по рекламе. Заработав денег на билет в Лондон, он объявил московской «родне», что собирается навестить родителей и лично доложить им о радостных переменах.
– Ах, ты ж, коккер-спаниель аглицкий! – не выдержал Василий Петрович, приняв на грудь привычную дозу. – Столько лет пил-ел за мой счет, а сейчас, когда пришла пора ремонт в квартире делать, холодильник вон на ладан дышит, да и диван вы со Светкой почти доломали, собираешься столько денег в свое, видите ли, заграничное турне вбухать!
– Заткнись, папаша, я поеду с ним! Я, между прочим, учительница английского, мне практика нужна, – оживилась Светлана.
– Ты же знаешь, на два билета я пока не заработал! – грустно улыбнулся Стив.
– Тогда ты тоже не поедешь! Урод английский! – заорала Светлана с интонациями папаши. Миловидное лицо девушки исказилось от гнева. – Столько лет родоки обходились без тебя, и сейчас перебьются. Я не останусь в этой ужасной стране одна!
– А мне нравится «безумная Россия», – некстати улыбнулся Стив.
Светлана схватила с тумбочки куклу в русском костюме и швырнула ее об стенку. Фарфоровое кукольное личико разбилось, и осколки со стуком разлетелись по комнате.
Во время этой сцены лицо англичанина оставалось абсолютно спокойным. Ему с детства внушали, что бурное выражение эмоций – дурной тон, и что подданный Ее величества должен сохранять невозмутимость при любых обстоятельствах.
Дождавшись, когда все уснут, Стив взял сумку, приготовленную к отъезду – с паспортом, кредиткой и минимумом вещей – и тихонько вышел из дома.
– Вот так я оказался здесь, – завершил новоявленный бомж свою грустную историю.
– А теперь куда? – поинтересовался завсегдатай скамейки.
– В авиакассу за билетом, – сказал Стив. – Да, вот вам плата за койку в парке, – улыбнулся англичанин и протянул бомжу пятьсот рублей. Тот принял деньги с королевским достоинством.
– Наверное, ты теперь навсегда вернешься в свою Англию? – поинтересовался бомж.
– Нет, что вы, – улыбнулся Стив. – Я там уже через месяц заскучаю. Да и на работе мне дали отпуск всего на неделю. Мое место здесь, в безумной России
– А как же Светлана?
– Кукла разбилась, – грустно вздохнул Стив. – Внутри она оказалась пустой. Ну да ладно, в России столько красивых девушек, не пропаду!
Стив взглянул на часы:
– О, уже десять! Пора идти. Лучше поздно, чем никогда!
Подданный британской короны с удовольствием процитировал русскую пословицу и бодро зашагал по аллее. Англичанин держал спину ровно, как его приучили с детства. Бомж проводил его взглядом, помял в руке новую пятисотенную и ущипнул себя за руку. Лишь почувствовав боль, он наконец убедился, что не спит, поднялся с лавочки и не спеша, с истинно британским достоинством побрел в сторону винного магазина.