Я плюхнулся обратно в кресло и замер без единой мысли в голове. Анализируя потом свое состояние, мне показалось, что со мной что-то происходило в тот момент, но я никак не мог вспомнить, что именно. Не знаю, сколько я просидел в таком оцепенении, но когда очнулся, солнце было уже полуденным. В дверь вошел бодрый и радостный Роман.
— Ого! Почему вы такой бледный? — спросил он меня с порога.
Я молчал, не понимая: признаваться или нет.
Роман внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.
— Дедушка? Вы его видели? Приходил?
Я только смог кивнуть в ответ.
— А ушел сюда? — Роман указал на один из книжных стеллажей.
— Да, — снова кивнул я.
— Весело! Вы первый из посетителей этого дома, кому он явился. А посетителей было здесь не мало, уж поверьте мне! Пойдёмте, покажу!
Я вышел из-за стола, а Роман подхватил меня под руку, как будто понимая мое состояние.
Миновав несколько комнат, мы подошли к большому залу, на стенах которого на фотографиях рядом с тем, кого я только что удостоился чести лицезреть, была запечатлена целая плеяда известных, да и малоизвестных советских писателей.
Старинные фото висели вперемешку с современными, на которых также мелькали знакомые мне лица.
— Ни к кому из этих людей и моих родственников дед посмертно не приходил. Кроме меня.
— И что он хочет от вас? — начиная понемногу приходить в себя, спросил я, понимая, что не только мне в этом доме видятся призраки.
— Хочет, чтобы я стал писателем. Чего он хочет от вас, я пока не знаю. Пойдемте пить чай!
— Вы так спокойно об этом говорите? — воскликнул я с удивлением.
— Привык! Не первый год является, — невозмутимо ответил Роман и повел меня на террасу.
Получалось, что дед хотел сделать из внука писателя и… и, возможно, подстроил встречу с настоящим писателем, то есть со мной. Но реально ли это? Не тронулся ли я умом, делая такие предположения? Чего призрак хотел от меня? Почему, кроме нас двоих, больше никому никогда не являлся? С другой стороны, какая разница! В сложившихся обстоятельствах я точно сумею нащупать лейтмотив для новой книги. Призраков в моих книгах еще точно не встречалось, а уж про жизнь и говорить не приходится! Но как так получилось, что я понадобился призраку? Возможно, наши желания просто пересеклись во Вселенной? Мне нужна идея, а ему зачем-то понадобился я.
— Он не дает мне работать, — отвлек меня от размышлений новый хозяин дома и продолжил свой рассказ, разливая чай и придвигая ко мне варенье. — Как только я устраиваюсь на работу, он организовывает какие-нибудь препятствия! Весьма изобретательный и настойчивый дед, надо вам сказать.
То дверь запрет, и пока я найду окно, из которого могу выбраться из дома, — опоздаю. То деньги спрячет, которые я заработаю. Пытался не ночевать дома: отработаю смену, поем на полученные, прихожу домой — меня начинает так невыносимо тошнить, что лучше бы не работал и не ел. Много чего вытворял! Фантазии у него на сотню писателей хватит! А я вот хожу и побираюсь теперь…
«Боже, как мне повезло! В этом доме точно можно найти груду историй, если покопаться!» — подумал я тогда, а вслух спросил:
— А договориться с ним не пробовали?
— Бесполезно. Он и слышать ничего не хочет! Ему нравилось читать мои юношеские сочинения, и он не видит для меня никакой альтернативы. Но та страница уже перевернута, и я не хочу к ней возвращаться…
— Так вы писали? Дайте почитать! — сам не понимая почему, воодушевился я.
— Писал, но почитать не получится. Юношеское утеряно, а остальное — все сжигал, все до единого листочка. Пока пишу, вроде нравится и даже кажется приличным. Финальную точку поставлю, перечитываю — все ерунда, все тлен, не стоящий внимания.
— Да кто вам сказал такое? — оторопел я от такого отношения писателя к своему творчеству.
— Я сказал! — ответил он, как-то даже, мне показалось, слишком строго к себе…
— А кто-нибудь читал ваши сочинения, которые вы сожгли?
— Нет, никто, — на удивление легко и просто ответил автор, уничтожающий результаты своего труда.
— Так откуда вы можете знать, что все написанное вами — ерунда? — почти вспылил я.
— Я знаю, — очень грустно, совершенно спокойно и с поразительным достоинством, в котором чувствовалась боль и какая-то непоколебимая уверенность в словах, ответил мой новый знакомый.
Что можно было на это сказать? Я перевел тему:
— Вкусное варенье. Сами варите?
— Нет, соседка, — лицо Романа разгладилось доброй улыбкой.