Татьяна Акуловская пишет письма не конкретному адресату, а всем нам. Писательница умеет видеть мир под необычным углом, подмечать духовные стороны событий и явлений. И она щедро делится с нами духовными сокровищами, собранными ею за всю свою жизнь, чтобы утешить нас в скорбях, укрепить в вере, сделать нашу жизнь хоть немного ярче и праздничней.
Татьяна Владимировна Акуловская
РОМАН В ПИСЬМАХ
Любимому батюшке, протоиерею В. Теплицкому
и его любимой жене Татиане, сердечному другу моему.
В очередное дежурство в храме святой мученицы Татианы наблюдала, как одна женщина лет сорока неумело ставила свечи, робела, боясь и желая что-то спросить, как потом поставила свечу за упокой и, шевеля губами, тихонько прочла слова написанной рядом молитвы… Не помню, крестилась ли она, да это неважно — от ныне покойного отца Валерия давно усвоила, что ни в коем случае не следует впервые вошедшим в храм, делать каких бы то ни было замечаний — ни в одежде, ни в поведении. Да и святые отцы учат укрыть с любовью — в этом является в мир сила христиан. «Посмотрите, как они любят друг друга»… Жаль, что не всегда получается — любить. Помолившись, женщина уйти не поспешила: «Это в честь кого храм?», — спросила.
— Это храм в честь святой Татианы.
— Неужто правда?
— А почему это вас так удивляет? — спросила я, увидев искреннее изумление и засветившуюся в глазах женщины радость.
— Я — Татьяна. И моя подруга детства — тоже Татьяна. Я учительницы из… она назвала номер школы, в которой когда-то училась и я… — С Таней я училась в одном классе, мы дружили очень близко. В этом году я отдыхала в Севастополе всё лето и… потеряла свою подругу. Татьяна была верующей, церковь для неё была родным домом, всегда звала меня туда. У неё было много свободного времени, она работала на полставки уборщицей в спортзале — с утра вымоет и дома целый день — пишет свои записки. А в субботу, воскресенье — тут её законная радость наступала — из церкви не вытащить… Она училась в своё время на филфаке, но история с находкой клада — золотые монеты царской чеканки, нашла её свекровь — помешала ей, там было судебное дело. В те годы всё, что в земле, принадлежало государству, и за эти монеты пострадала вся семья. Татьяна осталась недоучкой, это сознание ей отравляло жизнь. Она сама дома много читала и постоянно писала в дневниках… Где дневники, я не знаю, а вот перед моим отъездом, в нашу последнюю встречу, Таня принесла мне вот эти листы, просила почитать — если будет время, сказала, что это мне подарок — на память о нашей дружбе. Я тогда не придала значения, а вот теперь, когда ищу её — подозреваю, что она прячется от этого мира где-нибудь в монастыре, прочитала с удовольствием — там о Таниной интернет-любви…
— А вы сами часто в церковь ходите? Наверное, вашей подруге это было бы приятно… Вы хоть раз причащались в своей жизни?
— Всё некогда, я же не только математику веду, но и в младших классах «Основы православной культуры».
— ??? Как? — я аж задохнулась. Как это вообще возможно — не бывая в церкви — учить православию?
— Ой, что уж вы так удивляетесь-то? С другими религиями у нас нисколько не лучше, — «утешила» меня Татьяна… Похоже, что моя реакция её не смутила — раз с другими дело обстоит ещё хуже, то Татьяна была в своей правоте уверена. Предложила ей ссылку на Живое Слово, мол, там множество полезных материалов найдёте для преподавания, особенно о русском языке как Евангелии.
Мы разговорились. Узнав, что я сотрудничаю в журнале, Татьяна предложила: «А вы не хотите посмотреть эти письма, они у меня с собой как раз, потому что хотела показать их одному знакомому редактору газеты… Но журнал-то лучше», — и она приподняла пакет, битком набитый разрозненными листами, они были ничем не скреплены.
— Конечно, конечно хочу — с удовольствием! Я думала, что в интернете только деловая переписка возможна, а тут — письма любимому — глоток лесного воздуха… Дайте, гляну. Но, если не понравится — прошу не обижаться, скажу честно, хорошо?
Среди вороха нежных писем было несколько таких, которые публиковать я не захотела: зачем выносить сор, пусть и из чужой избы… Не знаю, насколько я права — возможно, читателю для достоверности хотелось бы знать всё… Но вспомнив Евангельское: «Настолько ты светел, насколько око твоё чисто», твёрдо решила не замечать чужих грехов, а впоследствии письма «обыденные», их было, к чести автора, немного, я и совсем сожгла.