— Михал Панкратыч… слава тебе, премудрому! Додержусь, покелича кренделя не справим, в хозяйские руки не сдадим… ни маковой росинки, ни-ни!
Кровь такая горячая, — всегда душу свою готов на хорошее дело положить. Ну, чисто робенок малый… — Горкин говорит, — только слабость за ним такая.
Накануне именин пришел хорошими ногами, и косой глаз спокойный. Покрестился на каморочку, где у Горкина лампадки светили, и говорит шепотком, как на духу:
— Зачинают, Панкратыч… Господи баслови. Взогнали те-сто!.. — пузырится, квашня больше ушата, только бы без закальцу вышло!..
И опять покрестился.
…Пора спать идти, да сейчас Василь-Василич от Филиппова прибежит, — что-то про крендель скажет? Уж и бежит, весёлый, руками машет.
…Глядим — и не можем наглядеться, такая-то красота румяная! И по всем комнатам разливается сдобный, сладко-миндальный дух. Отец всплескивает руками и всё говорит:
— Вот это дак уважили… ах, ребята… уважили!»…
Знаешь, выбрала для тебя, любимый, любимые же свои строки, знаю, что ты не сможешь всё перечитать, а как бы хотелось мне послушать твоё чтение вслух этого фрагмента! Слушала бы у твоих ног — как Мария слушала Христа. Люблю твой бархатный голос, переливы тёплых интонаций, сухие губы, влажность глаз… Всё в тебе, без исключения…
Письмо 81.
Доброго дня! Родной. Прошептать бы тебе это тихо-тихо, на ушко… Всё думаю: не перегружаю я тебя своими интересами? Ты так бываешь занят… Но писать каждый день одну и ту же строчку о любви — боюсь уморить тебя скукой… Встретила статью одного богослова, о. А. Ткаченко, о необходимости душевного наполнения, не только духовного, как же он прав! Как ошибаются многие православные, не желающие наполнять душу истинными произведениями искусства! Читают только Писание, святых отцов, питая дух, забывая о душе…
«Апостол сказал: «Не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15: 46). Это означает, что без толку вести к святости людей, которые читать перестали и писем не пишут, ограничиваясь sms-ками. Нам не хватает культуры мышления, культуры работы с текстами и обсуждения прочитанного. Человека заставляют думать книги, музеи, музыка, живопись. Вообще искусство есть не что иное, как в концентрированном виде сформулированный опыт веков, увековеченный стараниями измученного человека (автора). (А я ещё очень люблю выражение о. И. Сан-Францисского, что «культура — болезнь души, подобно тому, как жемчужина — болезнь моллюска») …Мне хочется поговорить когда-нибудь о старцах с точки зрения богатства души, которым они отличались, органически сочетая и святость, и образованность, и широкий круг интересов. …Вот Варсонофий был большим знатоком и любителем оперы, играл на музыкальных инструментах и прекрасно знал художественную литературу, что и по беседам его видно. Душевное не только не мешало духовному, но и питало, поддерживало, помогало расти духовному многоплодному древу. Неужели можно думать, что великому монаху Пушкин был важен, а нам можно жить так, словно его и не было вовсе? Или Нектарий. Тот, всю жизнь проживший в монастыре, в монастыре же и прошел весь курс доступных наук. Он изучал всемирную историю, французский язык, математику, философию, да так изучал, что многие гости Оптиной интересовались: «Какой университет батюшка окончил… Нельзя спасаться в невежестве. Нужно спасаться в простоте. А простота и невежество вовсе не синонимы».
Правда, здорово говорит батюшка? Хотелось что-то сократить, чтоб уменьшить письмо, но у него нечего сокращать — так написано…
Обошёлся ли день Ваш без приступа головной боли сегодня? Храни Вас Господь, поспите хоть лишний часик. Целую родную макушечку — чтоб от боли её высвободить, в себя её вобрать, эту боль проклятущую…
Письмо 82.
Доброе утро, любимый. Женщина по природе своей с л е д и т — след в след идёт за младенцем, она мать от рождения… Мужчина любит иначе, у него и задачи души другие — семью содержать, воспитывать — кормить и окормлять… Помню, ты сказал неприязненно о ком-то: «Он даже не знает, как младенец пахнет», — трогательно… Ты так далеко, но только и дел у меня — писать тебе нежные письма, желая радости на день, охраны из Ангелов, добра от всех встреченных… Лаской сердечной хочу тебя греть всегда, родной.