Письмо 100.
Жаль, конечно, что мой зелёный огонёк сегодня ночью не грел Вам душу — так было и с учениками Христа: дух бодр, плоть немощна. Простите. Ещё каюсь в чувственности, надо перед Вами исповедовать, как на Духу. Это такой тонкий католический дух, а то и с блудными помыслами… Упаси Бог. «Ничто нечистое не войдёт в Царствие Божие». Трудно быть женщиной и не быть ею одновременно — Вам, впрочем, всё это давно известно и ясно. Пусть поможет мне святая Параскева, которая "женскую немощь отвергши, мужескую крепость прияше". Всегда, прислоняясь к Вашему плечу, прошу помощи братской — мужчина ж Вы и Вам, к счастью, не надо им не быть, а вовсе даже наоборот — им быть необходимо. Кто тогда, если не Вы? Дорогой и родной друг. От души отлегло, рада, что Вам легче. Благодарю за весточки, дружески обнимаю, целую щёки и нос.
Письмо 101.
Сегодня на мне явно чувствуемая благодать. Так было, например, перед смертью папы и не только. Может, потому что поминальная родительская суббота и в с е о н и — мои дорогие, родные сердцу и по крови явно со мной. Увидела на пачке порошка дату 17 августа — это Семь Отроков и день рождения Муслима Магомаев, кумира моей мамы! Ну не просила же в магазине: дайте мне порошок с такой датой, выбирала для стирки, по качеству! И явно со мной была святая Параскева — долго рассказывать и нечего утомлять Вас моими нескончаемыми мелочами. Про мои мелочи за меня лучше скажет Лариса Миллер, спаси её Бог:
Я вас люблю, подробности, конкретные детали,
Ведь вы меня с младенчества, с рождения питали.
Я вас люблю подробности, земные атрибуты.
Без вас существования не мыслю ни минуты.
Люблю тебя, шершавая и нежная фактура,
Земная ткань звучащая — моя клавиатура.
Лишь находясь пожизненно с тобой в контакте тесном,
Могу любить возвышенно и думать о небесном.
Письмо 102.
Завтра сразу после Литургии и трапезы моё выступление, если Бог даст, перед читателями. Пока радости не чувствую — кишки сводит от волнения. Приготовила с собой книгу В. Ирзабекова, хочу всем показать — «Тайна русского слова», подзаголовок «Заметки нерусского человека», она у меня стала настольной. Не устаю читать, перечитывать и восхищаться строем его речи, изысканностью слога, глубиной мысли — он во Христе, это безспорно, всех зовёт, представляете — азербайджанец — в православный храм! Кстати, говорит, что «азер» — огонь, «джан» — душа. Поверишь, читая его огненное слово, такому толкованию. Поэтому так притягивает меня творчество его… Считаю долгом делиться со своим читателем всем, что Богом дано, а уж таким сокровищем особо — за честь почитаю о нём говорить. Чего волнуюсь, сама не знаю. Как Ваше состояние? Оно меня тревожит больше всякого выступления, поверьте, я не писательница, писательство моё на десятом месте. Я Ваша навеки любительница, чувствую именно в этом своё призвание, не подумайте, что шучу.
Письмо 103.
Ну, да. Знаю, что Вам не нравится, когда говорю о мужчинах, знаю, а удержу нет, хорошим хочется делиться… Простите, благодарю за такой ответ. Вот сиди теперь, Таня, до утра и разбирайся — какая ты… Утешил, нечего сказать. «Человеческий фактор», — пишете… Он, этот фактор, у Вас может быть, а у меня нет? Ну, не надо дуться, зачем ещё на это драгоценное время жизни будем тратить? Его не жаль только на любовь — только. Простите великодушно.
Л. Миллер.
Покой. Недвижны луч и тень,
И даже шевелиться лень.
Лист не дрожит, и куст не гнётся.
А вдруг и время не зачтётся
Сегодня нам, и можно жить
И временем не дорожить?
Так пишет Лариса, спаси её Господь. Из этого стиха видно, как она сама время ценит. Долго я не понимала выражения «дни лукавы суть», а теперь сама вижу их лукавство: есть день с утра, начинаемый бодро, много обещающий… Смотришь, а он обманул — его уже нет… Он меня к смерти взял и приблизил ещё на день. Вот какое лукавство в этих днях… Не успела оглянуться, оказывается, уже полжизни прожито! А я всё девчонка в душе… Страшит не смерть, страшит разлука с тобой… Хотя мы и сейчас не вместе, а вот…
Письмо 104.