В. Тушнова
Все равно ведь, поздно или рано,
— чем позднее, тем нужней вдвойне, —
ты отправишь мне радиограмму
на известной нам двоим волне.
Все равно ведь, поздно или рано,
времени не тратя на ответ,
в очередь к билетной кассе встану,
и кассирша выдаст мне билет…
В. Тушнова
Письмо 143.
Вчера день святителя Тихона Задонского, о нас с тобой идёт постоянная молитва у его мощей… А мне со вчерашнего вечера не дают покоя мысли: за что мне это? За что мне наградой такая неземная любовь к человеку? Бог дарит просто так — ни за что. Бери — владей. Только держи крепче, не растеряй, не оброни…
Я люблю эту землю за то, что живёшь на ней ты.
Я люблю это небо. Оно ведь тебя освещает.
Я люблю этот воздух. Тебя им апрель угощает.
И апрель тебе дарит свои молодые цветы.
Я люблю их за то, что ты тоже на них поглядел,
На секунду отвлекшись от безотлагательных дел. Л. Миллер
Письмо 144.
Мой добрый, пойми, что сейчас у меня полный перегруз от впечатлений СМЕРТИ знакомых и близких людей — настолько, что не вмещаю. И всё же, выздоравливая, надеясь, прислушиваюсь: что же произошло с моей душой, какие перемены. Вот есть шахтёр, который, смыв грязь, не может отмыть въевшуюся пыль. Так с моей душой стало — в неё за эти дни страданий любовных въелась насмерть печаль — в каждую клеточку проникла и заполонила её — горечь адского дыма, сажа, пепел, смрад — пока носил мою душу над адом Христос, она вся пропиталась адской смесью скорби и, кажется, ей уж никогда не заблестеть тем золотым потоком мелких искр — въелась пыль в кожу души. И нет в этом твоей вины. Страдания даны Богом для умягчения злого сердца, для прозрения, чтоб могла лучше чувствовать чужое горе — с содранной кожей душа. Об этом прекрасно пишет русский философ Иван Ильин: «Надо учиться страдать достойно и одухотворённо. В этом искусство земного бытия. …Чем утончённее человек, чем чувствительней его сердце, чем отзывчивее его совесть, чем сильнее его творческое воображение, чем глубже у него дух — тем более он обречён страданию, тем чаще его в жизни будут посещать боль, грусть, и горечь. …Человек с нежным сердцем знает, что мы …мучаем друг друга. То нечаянно, то нарочно, то в беспечности, то от жестокости, то страстью. То холодом, то в роковом скрещении жизненных путей».
Сердце моё живёт надеждой: оно не одно, оно слилось, спаялось с твоим родным сердцем, растворилось в твоём великом горячем и любимом, моё жалкое, слепое и жёсткое, став твоим, без остатка. Только вот есть ли тебе польза-то в таком приобретении? Скажи сам… Без кокетства нельзя — женская немощь…
Л. Миллер
Ну, успокойся, успокойся,
Живи и ничего не бойся,
Кругом воздушная среда,
И, раз уж ты попал сюда,
Дождями летними умойся.
Летят по ветру лепестки…
Увы, не избежать тоски,
Но и тоска остра, как счастье…
Письмо 145.
Три дня живу без тебя. Нет, враньё — не жила без тебя и одной минутки. И даже одной секундочки без тебя не жила, а уж как скучаю — то Бог видит, Он тебе пусть и скажет, ты напряги только слух. Подожду тебя ещё, мой хороший. Подожду столько, сколько надо.
Л. Миллер — пусть она говорит тебе, пока я замерла, затаилась, не дыша, ожидая.
А живём мы всегда накануне.
Накануне каникул в июне,
Часа звёздного, чёрного дня,
Золотого сухого огня.
Накануне разлуки и встречи.
Обними меня крепче за плечи.
Мне не жить без тепла твоего
Накануне не знаю чего.
Письмо 146.
Л. Миллер
…А сейчас тополиная вьюга…
Не сойти бы нечаянно с круга
И друг друга бы не потерять,
Каждый миг окликая друг друга,
В день метельный отважно нырять.
Вчера читала прекрасную сказку, пребывала вся в золотисто-оранжево-коричневатом мёде-смоле, кстати сказать, это мой любимый цвет, цвет моей надежды, надеюсь, цвет стен моего Дома Там — вот бы застыть так навечно, улыбаясь, с жалостливыми слезами в сердце… Если б было можно, то стала бы той юной печальной статуей, что живой застыла в прозрачном янтаре, стоять бы в покоях моего короля, утешать бы его кровью сердца — когда он нуждается, плавиться бы, одаривая единственного, когда ему понадобятся золотые кусочки янтаря… Постепенно приходит музыка, тихонько звучит, медленно наполняет выздоравливающее (?!) сердце… И снова рвётся с треском, по старым швам, если тебя, дорогой, долго нет. Так хочется твои глаза увидеть — родные… Только не печален пусть будет взгляд — радостен, открыт, ясен, светел… Однажды ты одарил меня таким — в нём ДОВЕРИЕ ВСЕЦЕЛОЕ — такой предать нельзя.