Перенести разлуку с любимой душой — это подвиг немалый, для него нужны и очень мужественная душа, и любомудрый ум. Кто это говорит? Если кто умеет любить искренно, если кто знает силу любви, тот знает, что я говорю. Но, чтобы нам не блуждать в поисках искренно любящих (а действительно, это — редкое явление), поспешим к блаженному Павлу, и тот скажет нам, как велик этот подвиг и сколь великой души требует он для себя. В самом деле, этот Павел, совлекший с себя плоть и сложивший тело, обходивший вселенную почти обнаженной душой, изгнавший из духа всякую страсть, подражавший бесстрастию бестелесных сил, обитавший на земле, как бы на небе, стоявший вверху с Херувимами, участвовавший с ними в той таинственной песни, хотя и переносил без труда все остальное, как бы страдая в чужом теле, — и тюрьмы, и узы, и изгнания, и бичевания, и угрозы, и смерть, и побиение камнями, и погружение в море, и все виды наказания, — но, разлученный с одной любимой им душой, он так был расстроен и смущён, что тотчас и ушёл из города, в котором ожидал увидеть любимого человека и не нашёл его.
…О, душа, совершенно претворившаяся в саму любовь! Как только был разлучен с одним только братом, уже говорит, что сделался одиноким, и это тогда, когда имел с собой многих других.
Вот об этом постоянно заботься и сама, и чем это дело для тебя мучительнее, тем более считай его полезным, если переносишь с благодарностью. Ведь не только наносимые телу удары, но и страдание души приносит неизреченные венцы, и душевное страдание даже больше, чем телесное, если поражаемые переносят с благодарностью. Подобно тому, как если бы ты мужественно переносила терзания и бичевания тела, прославляя за это Бога, то получила бы большое вознаграждение, так точно и за эти страдания души ожидай теперь великих воздаяний. Ожидай же и того, что, во всяком случае, ты опять увидишь нас, освободишься от этой скорби и получишь происходящую из печали большую прибыль, и тогда, и теперь".
Слава Тебе, Боже! Когда Ты утешаешь, всё могу вынести! Сам Златоуст написал! Кому? Мне!?
Письмо 14.
А когда ты всё же приедешь, даст Бог, верю — приедешь, то я упаду тебе на грудь и буду плакать, пока твоя рубашка вся насквозь не промокнет горькими моими слёзками — так мне кажется в глупых мечтах.
Л. Миллер
С чем проснулась?
С печалью, с печалью.
День манил ослепительной далью,
Той, которой для смертного нет,
И слепил этот божеский свет,
Свет несбыточный, свет небывалый,
Переменчивый, розовый, алый,
Золотые на синем мазки —
Цвет тревоги моей и тоски.
Вот. Так девятый день коротаем с Л. Миллер:
Не лечу, не загораюсь,
Из последних сил стараюсь
Жить, дышать, передвигаться,
Поутру за дело браться.
День воркует и щебечет,
Но души моей не лечит.
И до самого заката
Улыбаюсь виновато.
Послано и ей такое, чтоб голос был неповторим… Такого чуда, как Лариса, ещё поискать — Набоков о ней сказал, наверное: «Так мелочь каждую — мы, дети и поэты, умеем в чудо превратить, в обычном — райские угадывать приметы и что ни тронем — расцветить». Видно, настрадалась её родная душенька! Спаси её, Господь.
Причитаешь и плачешь, и маешься. Что ж,
То ли будет ещё. И не так запоёшь.
И не так запоёшь. Это всё — шепоток.
Бесконечен страданий и бедствий поток.
Необуздан Всевышнего праведный гнев.
И не так запоёшь. Это только распев.
И однажды, терзаясь, молясь и любя,
Запоёшь, как не пели ещё до тебя.
Письмо 15.
Когда меня распирает благодарное сердце, впервые за полгода расслабилось оно, бывшее в постоянно сжатом кулаке, в натянутой струне, наконец, вдох-выдох — за твой звонок — наконец, хочу тебе сказать про любимую твою бабушку. От одной встречи, краткой — помнишь — она и мне стала родненькой. Всегда молюсь о ней первой, всюду, где б я ни была, её поминаю за упокой. Это из расчёта: чтоб быть единой с тобой, ты знаешь это. И как же я ей благодарна тоже — ведь в страшные для меня дни, не приведи Бог снова пережить, дни без знания о тебе, она меня сколько раз радовала напоминанием о себе: то ароматами, то миндальными орешками (которых я раньше не замечала в магазине и вдруг так купить захотела, потому, что в ту встречу, она подарила мне коробочку орехов, храню в ней сухие лепестки твоих цветов). Тебя долго не было, не было знания о тебе, а вот она была со мной и утешала! Да и в Рождество Богородицы мне принесли коробочку миндаля, ты видел в скайп! Так что я на правильном пути, поминая родителей святых Божиих угодников — чтоб быть с ними, с угодниками — когда придётся предстать, предстану под их покровительством. Богатством неправедным… И твоих всех поминаю — чтоб быть с тобой всюду — на земле ли, в Вечности — всегда, неразлучно… Да и написалось это в день святых ИОАКИМА и АННЫ. Очень рассчитываю на их помощь, Их икона, родителей нашей Заступницы, у меня в доме. А стяжать такую прибыль научил меня сам преподобный Серафим — стяжай, говорит, благодать, как купец прибыль. Такое вот, родная душа, моё сердечное богословие…