[На полях: ] Получили ли мои письма от 9-го июня, 24-го июля?
Если Вам интересно, буду присылать любительские фотографии с меня, которые в изобилии делают брат мой и брат мужа.
Простите эти кляксы — это автоматическое перо так сделало. Я не переписываю. —
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
5. VIII.41
Полдень
Каждое слово Ваше, свет мой, возвращает меня к жизни! Вчера получил Ваше канунное письмо. Клянусь, Вы — дар чудесный. По силе душевного богатства, не знаю равной Вам. Дар искусства явлен, до трепета! ослепляет!! Боже мой, Вы сами не сознаете этого!? Вы будете _т_в_о_р_и_т_ь, обязаны. Сестра моя, дружка моя, — целую слова Ваши, они — жемчуг. Ваша «дорога» — золото! Ваши «звезды» — глубинное. Как я счастлив, — в пустыне — найти такой родник! И плеск, и звон, и свежесть — все в Вас. Вы переполнены _б_л_а_г_о_д_а_т_ь_ю, _ж_и_в_а_я_ _в_с_я. Смотрите на божий мир полными глазами — Вы все охватите. Немею перед таким сердцем! — Это посылаю наспех, завтра пишу полное. Все Ваши тревоги — мираж, горжусь Вашим биением сердца. Не люблю сниматься, но для Вас — завтра же отдам себя фотографу. Открытку Вы получили — там было — «не понимаю, что со мной творится» и «всечасно думаю…» Письмо все объяснит Вам. Весь день вчера — пел Ангел, я слушал с замиранием, целуя строки. «Чаша» послана через Берлин, от моих друзей96. Добыл лекарство против осложнений гриппа, если случится. Умоляю — оставьте поливку, не убивайте себя. Я слава Богу чувствую себя бодрым, как давно не было. Кипят мысли, — я озарен светло и свято. 9.VI.1939 — воистину день Рождения! Это — не в Вашей и не в моей воле, — это — _д_а_н_о. Вдумайтесь — во _в_с_е. И Вы вспомните о ткани «Путей Небесных»: «знаки», «знаменья», «вехи» — Плана. Божественная Правда. Знаете… — я никогда не встречал даже подобия того, что Вы излили из сердца. И если бы это вошло в литературу (а оно войдет, наши письма, в историю русской литературы!) — это было бы ценнейшим из всего ее богатства. Это не слова «признательности», это — точный вывод ума и чувства. Целую руку. Ив. Шмелев
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
6. VIII. 41
Милый Иван Сергеевич!
Пишу Вам в последний раз из Wickenburgh'a, — т. к. через день переселяемся уже на хутор. Мне очень грустно уходить отсюда. Здесь было так чудесно. На хуторе не будет свободы, т. к. дом стоит в ряду с другими и вообще все не то. Жаль парка и прудика, где я так часто думала о Вас и говорила мысленно с Вами. Каждый кустик мой приятель. Ну, ничего, — на хуторе свое есть, надо привыкать! И небо плачет вот уже который день. Будто и не бывало ярких дней… И для сельского хозяйства эти дожди теперь вредны, — убрать хлеб невозможно, а уже пора.
Как Вы живете? Я очень о Вас все время тревожусь — сама не пойму почему. Здоровы ли Вы? Сообщаю Вам мой новый адрес: Schalkwijk (U.), A.139 Holland.
Хочется верить, что скоро получу от Вас весточку. И, м. б. и фото?
Всего, всего Вам доброго, дорогой, милый Иван Сергеевич!
Сердечно Ваша
О. Б.-С.
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
6. VIII.41 11 ч. 30 вечера
Родная моя, свет мой неупиваемый! Я пока оставил большое письмо, ответ на письмо от 8.VII, потому что меня «обогрела» одна мысль, — и случилось такое «откровение», которое меня потрясло радостью несказанной, и я не мог продолжать. Вы узнаете, я м. б. завтра опишу _в_с_е. Поверите ли? Но случилось — как было в «Путях Небесных», — мне «разъяснение». Знаете, я только вчера узнал, — клянусь святым для меня! — Анастасия97 — значит — «Воскресшая»! День Вашего рождения стал для меня Днем Рождения! Пишу большое письмо пером, — так Вам приятней читать, чувствую. Оно очень большое, кажется. Дорогая, остались для меня прежней..? Вы еще прекрасней, еще глубинней, еще дороже стали… — если только эти слова могут передать — _н_е_п_е_р_е_д_а_в_а_е_м_о_е_ _с_л_о_в_а_м_и. Вчера я послал Вам открытку: мне больно, что ожидание м. б. болезненно для Вас. Мои все письма — только слабое отражение сложного и блистательного «мира», который во мне строится, вот уже больше года. Почему это во мне такая грусть за Вас, щемящая, слившаяся с неизъяснимой нежностью, будто Вы страдаете? — и Вы самое мне дорогое здесь, а я — бессилен утолить, только могу словами выражать жаление! В субботу 26-го весь день я был сам не свой, в тоске… — не знаю. Я повторю Вас, говоря, что непрерывно думаю о Вас — все ушло, и все ненужно, только одно, одно — живу Вами. Это очень светлое и чистое. О себе..? Я здоров, но не могу писать — все закрылось. Это пройдет, т. е. я овладею собой. Ваше письмо — драгоценность, я его читаю… читаю… или чистый _с_в_е_т? И. Шмелев. — Не забывайте меня.