Ольга, душу тебя! Не могу без тебя. Рвусь! Хочу тебя видеть, двояшка моя. Оля, и ты, ты, ты… рвись! Не знаю, кому из нас удастся — до-рваться. Сейчас вернули вчерашнюю открытку, недостаточно оплачена. Очень хорошо, справлюсь сейчас на почте, можно ли доплатить — и все же брошу. Олюночка-юночка, я весь словно взволнован, — тогда, в тошнотности, я не мог всего сказать о «Говеньи», — одно: _х_о_р_о_ш_о! Это — «5» у меня. Пополнишь — будет с плюсом — отлично. А дар большой — все дар, — ясный сразу. Изволь быть собой, а не нытиком. Ольга, я тебя очень люблю, до… боли, до безумной ласки. И как мне хочется писать! Ты меня до-жгла. Душу тебя, зарылся в тебя, я слышу тебя, твое тепло. Если бы ты сейчас была здесь! Жизнь бы тебе отдал! — в миг. Твой Ваня, нежно целую, и дольше.
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
31. VIII.42 1 ч. дня
Любимка, Олюночка-ю-ночка… твое письмо 25–26114, ми-лая! Отвечу ниже, а вот… — в субботу ездил дышать. Чудесный день, и все чудесно. Юля встретила «дядю-Ваничку» на вокзале… — ви-згнула даже! Прошлой субботой не дождались. Сытно завтракали в ресторане, долго гуляли. «Маленькая Швейцария», и да-ли..! — три долины там и холмы-горы. Рябиной восхитился..! — вся горела, сочными кистями глаза ласкала-целовала — в темной перистой зелени. Под раскидистыми кривыми яблонями — стадо вдали! лежало. — Заметила ты, как яблони похожи — своим «станом» — на дебелых, отяжелевших, важных гранд-дам? — очень покойно-увесистых и со спокойной совестью..? И вот ответ тебе — «как ко мне „Юля“»? Я нарочно захватил твое письмо об «Яйюшке», — читая, изменял, конечно, местоимения личные… и прочее. Она была поражена..! Она знает народный говор, выступала по фольклору в радио, но большей частью напоминает мне оперных пейзан, в новых лапотках, пахнущих лачком игрушечным… но это не значит, что она не чувствует _ж_и_в_о_г_о_ говора. Рассказом она была захвачена, как и ее муж — между прочим, отличный, своеобразный поэт, только недавно мною открытый и — мною же признанный! Как-нибудь выпишу какие-нибудь его стихи, — все крайний Север. Вот как — к тебе! Очень сердечно, раз лю-бят «Дядю-Ваничку». Теперь — с восторгом. «Ка-кой язык!!» Олька моя, ты — бо-о-о-ольшая! у тебя все в этюде говорят _с_в_о_и_м_ языком. У меня ухо строгое, я-то _в_с_е_ _с_л_ы_ш_у. Да, необычайно. Как… — это отметил Толстой, сам мастер, — (н_о_ _н_е_ _в_с_е_г_д_а) — в языке народном. Он отлично знал деревенский, хорошо — мещанско-уездный, слабо — купеческий, губернский… — как у Эртеля
115, — несправедливо мало-знаемого! — «Семья Гардениных»116, например… Там девчонка дворовая свой язык-тон имеет, старик-кучер — свой, баба, приказчики, конюха, повара, нищие… — _в_с_е_ — с_в_о_й. Это — чудо «языка». Так вот, в твоей передаче, — и это после 20 лет «европы»..! — _в_с_е_ — _с_в_о_и. Это — такой дар твой, — граничит с чудесным. Да, мы с тобой одного теста, одной души и дара. Я признан — в частности — в «языкочуткости-меткости», ты — будешь признана. Солнышко мое золотое, жаркое… — не налюбуюсь на тебя. Ка-ак твой дедушка говорит… ка-ак… «отец жениха»..! ка-ак «Яйюшка»-девочка, девушка, женщина, пожилая… — все — разные оттенки! _В_с_е_ в передаче — метко! Достигнут предел качественности, сжатости, то-чности… — _о_б_р_а_з_ы! _В_и_ж_у, _в_с_е_ вижу. Потому что была свободна, не озиралась, не старалась _л_у_ч_ш_е_ дать. Это по-сле… когда написалось — делается отбор, вымарка, вставка-наполнение, «чистка», словом — отделка-обдумка. Пушкин сделал 18 вариантов «Жил на свете…»!117 Ну, будя… захвалишь еще. Юля не знает, как я к тебе… ни как ты ко мне: писатель — глубокий-чуткий; художественно-чуткий, «влюбленный» читатель, — и все. Это ей близко-понятно. Ну, какое тебе дело до нее! — нам — до нее! То, что переживаешь ты, когда я в сердце у тебя… — самое то, точь-в-точь, и со мной. Все эти дни сердце играло, взмывало, несло тебя на крыльях трепетно-игривого стучанья, поющего биенья. Везде, во всем — ты, ты только. И в яблонях ты, и в далях, и в силуэте напоминающей тебя фигуры женской, и в облачке, и в самом воздухе раздольном, легком… и в березке на откосе, — везде твое _в_и_д_е_н_ь_е, — для меня. Ты все собой наполнила, — сейчас нашел духи, маленький флакон фирмы «Буржуа», «Жасмин»… не знаю, _д_а_д_у_т_ ли они — жасминное, тебя? Купил. Кажется, розовым маслом и… апельсинным духом, — только. Мне у Герлен сказали правду: _н_е_т_ больше «настоящих» — «Жасмен»! Но… я наполню и их тобой. — Были в детском лагере