В субботу 24-го Люсьен крестят: она ведь — язычница была, никакой религии: из мелкой буржуазной (мещанской) семейки — «либрпансёры»![72] — ха-ха! Сознательно идет к Церкви. Я — за крестного отца (я же и за посажёного, 2-го мая). Ну, хлопотно это для меня, да чего же делать! Ухватились. После крестин (в маленькой церкви, у Сорбонны!) потороплюсь к себе — попасть к Велико-Субботней литургии. Я так люблю свет Ее. Это — «Воскресни, Боже..!..»210 Лучшей службы, кажется, для меня нет. Ну, Светлую Утреню, — что же говорить, нельзя сравнивать, но _т_у_т_ уж явь. А в Субботу Великую — предъявье, вся душа _ж_д_е_т… тут ты как Мария — в пути ко Гробу211… тут — уже свершилось, но не-явлено. Тут как бы — рождение Воскресения, ну, девочка! — помнишь чувство, когда держала яичко, а в нем — тук-тук-тук… и ты вся — трепет и ожидание, и вся — радость. — Как одарила ты лаской — пасхальным письмом твоим! Ножки твои мысленно целую, а ручки..! А глаза… а — сердце твое! Олёк, далекая… Христос Воскресе!
Досада: m-lles de Haas вернули деньги, были вчера: их брат тяжело болел, в больнице (воспаление легких) — его нельзя беспокоить поручением. Я устроил. Я передал, что надо Елизавете Семеновне — и тебе не надо пересылать ей. Я — выдрал у нее [чисто звон] — получила ли за елочку? Ведь ее сестрица не взяла тогда, и тебе вернули деньги. Идиоты! Она была смущена. Но я объяснил ей, что это мне необходимо. Она приняла только 250 фр. А я маме писал о 300. Напиши мне. André Baumann[73] — я уже писал маме — не принимает поручений цветочных на Голландию (с 8 марта!) Как ты могла устроить с посылом мне — не знаю. Если не получу — не огорчайся. Ты меня засыпала цветами — сердца, сегодня, в милом письме пасхальном. И я — в свете. Это чудесно, что ты хочешь пройти «школу» живописи. Ты _в_с_е_ уже в себе несешь, но школа сможет дать «приемы», (технику). Тебе — важно. Бездарным школа (любая) ничего не даст, лишь оттенит бездарность. Тебя — еще ярче проявит (не вЫ-явит: терпеть не могу этого «одесского» словечка). (Вот еще не выношу идиотско-жидовского — «о_с_о_з_н_а_ть»! Это — «о»!! Сознать — вот, познать, узнать.) —
Нет, ты не можешь состариться ни для «Чаши», ни для «Путей». Я хочу, я буду ждать. Я _з_н_а_ю, какая ты артистка. У вас это в крови. Вон, и Сережа… — _е_с_т_ь. Ты — истинно-художник, от природы. Олюша, пиши, рисуй… прошу! (Конечно, ты _с_о_з_р_е_л_а_ — для творчества, оттого и _л_у_ч_ш_е, _л_е_г_ч_е_ берешь. Так и в слове. Свободней!) Не упускай дней. Ну, пиши историю твоей жизни — на ферме… Так и начни… с любого дня (любое время года) и — рассказывая, как живет имение и все в нем, _в_с_е_ и о себе (главно это будет) расскажешь, душу свою изобразишь… да, с отступлениями, это технически удобно можно, — всю жизнь свою расскажешь, все _ч_у_в_с_т_в_а, и — _э_т_а_п_ы. Будто — «отраженья» это, текущее, пустяк — могут давать толчки, вызывать минувшее в жизни. (Ну, будто, отрываясь от жизни фермы, от хозяйничанья, заносишь в дневник… Все дать, все голландское, и все — _р_о_д_н_о_е_ (душу-то!) Ах, будь я с тобой..! _з_а_п_и_с_а_л_а_ бы… Рисуй… — но не уходи «в себя»). «Пост» твой был хорош, хоть и «проба». «Яйюшка» — отлична, хоть в трудном роде. Ты — можешь. Твои письма (иные!) — _у_н_о_с_я_т. Ты сама не сознаешь, _ч_т_о_ ты даешь. Это самое лучшее. Не думай, что — для печати: для меня, себя, ну… будто говорим. Понимаю твою боль о _ж_и_в_о_м_ в хозяйстве. Милая, _п_и_ш_и_ мне о _н_и_х, живых. Как ты чудесно о кощёнке, о котишке… даже о _м_ы_ш_а_х! Меня всегда захватывает живое. Я все люблю. Я радовался эти дни, когда лимонные зернышки (два) проросли. Это — навязчивость моя. Ищу, привить бы со временем. Написал Нарсесяну, нашел бы апельсинчик. Его адрес (не знаю, можно ли из Голландии писать) W. Narcessian, 142 Cr. Lafayette, Lyon (R.) (Департамент Роны) France. Целую, всю, всю. Крещу. Христос Воскресе! Милая, птичка моя, Олю-ша-а-а..! Твой, радостный, Ваня