Не поддавайся, не теряй воли, не шатай _в_е_р_у_ в себя — веру в _с_в_о_е_ чудесное.
Письмо это придет м. б. ко дню рождения твоего. Господи, помоги же, чтобы день этот был светел в душе-сердце моей Олюши, Ольгунки милой. Господи, пошли ей здоровья и радости и счастья — славить Тебя, Тобою дарованными ей силами! Да будет. Целую тебя, Ольгуночка, нежно, свято, благостно, чистоту твою целую, боль твою снимаю… крещу тебя, всей силой, во мне живущей. Если ты почему-либо не будешь иметь возможность написать, пусть мама хоть открыточку мне пошлет. А я с тобой, всегда, — всегда ты будешь меня слышать, я буду неотрывно — возле. Буду чаще писать, не ожидая от тебя. А за все дурное во мне — прости. Ведь ты чутка, и не обманет тебя сердце: твой Ваня тебя любит и безмерно ценит. Только он все еще взрывается, _г_л_у_п_е_ц, неуемный, — горько и смешно мне — за себя. Но ты понимаешь, ты — простишь. И не могу послать цветочков тебе. И не знаю, будет ли завтра открыта почта (Вознесение и у иноверцев). Да хранит тебя Господь и Пречистая… о, милая, светлая моя… если бы Господь дал мне сил молиться за тебя!
Целую, крещу сердцем, весь с тобой.
Ваня
Утро 3.VI Сейчас посылка от mr. Tholen. Спасибо, милая Олюша, но я же _в_с_е, все достаю! А лекарств никаких не принимаю. Сейчас хочу поехать к Т[олену] и попытаться передать духи, яички, лекарства, книгу и pastilles Vichy — для тебя. Возьмет ли?!
[На полях: ] Был у Толена и, как всегда, не застал. Просил передать ему посылочку.
Почта закрыта, пошлю завтра.
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
[19.VI.1943]
Милый Ваня! Мне очень трудно писать, но все же, хоть строчку сама. Операция была очень большая: ампутация груди, удаление железы под рукой (правой) и маленькая операция выше локтя.
О том, что я изуродована, что больно все, (даже правая сторона лица), говорить не приходится, — это все «нормально». Надо благодарить Бога за очень многое:
1) чудом открыла я опухоль рано;
2) операцию делал удивительный доктор237, когда-нибудь опишу; — коротко о нем нельзя;
3) все условия, при которых была операция и та легкость у меня, с какой я пошла;
4) наконец то, что я была последней им оперирована, а потом он должен был уехать, а теперь болен. Он — знаменитый хирург тут, и точно, что ему подсказывало: очень торопил до отъезда своего. Вчера через ассистента передал мне, что первое, что сделает, как сможет выходить, это навестит меня, — надеется через несколько дней, даже если еще не в состоянии будет работать.
Что будут со мной делать дальше — не знаю, не спрашиваю. Кажется, рентгеном лечить.
Не задаюсь также больше и вопросом о том, что было… К чему?
Доктор хороший психолог. Изъял из всей истории нашего «домашнего врача», сказав Ару, что тот меня только навинтит и ему работу отягчит. И домашний врач исключен. Он только был у меня как частный посетитель.