Когда всё раскроется? На мероприятии, посвящённом какому-то празднику, пригласили всех и набор Роана тоже. Они оделись прилично, зализали обычно взъерошенные волосы, Люси в платье, мальчики в костюмах. Роан пока что был выше них, но шагал с ними наравне. По залу они разошлись, сливаясь со взрослыми. Каспер держался близ Роана, но не торопился что-то говорить. Наставник бросил на него внимательный взгляд и будничным тоном предложил познакомить с кем-то. Представил ученика другим сотрудникам, и Каспер их запоминал — он всё запоминал, потому что всё это было важно.
А потом вспомнил, как называлось терзавшее его чувство. Вина. За ошибку воспитанников всегда платит учитель, но даже так — Роан… не просто наставник. Он спас их. Каждого. Он для них — ангел, божество, защитник. Несомненно, он примет удар на себя. Примет и им не расскажет, чтобы не причинять боли.
Они не в праве сваливать на него такую ответственность, хотя уже поздно.
— О чём ты думаешь? — спросил Роан. Каспер посмотрел на него непонимающе; они отошли в сторону, пока что рядом никого не было. Бессмертный пояснил: — Никак не могу понять, что у тебя в мыслях. Так хорошо прячешься.
— Вам-то зачем? — отозвался Каспер и прикусил язык: он должен быть сдержаннее. Он давно решил для себя, и теперь вот…
Но Роан только улыбнулся.
Зачем ему это всё? Он бессмертен. Ему нет — вернее, не должно быть — дела до поверхностных тревог. Так Каспер когда-то думал, но затем понял: Роан беспокоился о своих детях искренне. Даже если они его подставляли.
— О NOTE, — пожал плечами Каспер. — Я думаю о NOTE.
Но, по правде, совсем о другом.
Каспер — представитель набора. Это к нему с наибольшей вероятностью обратятся старшие, если надо что-то передать. Его спрашивают. С ним разговаривают взрослые сотрудники, соглашаясь между собой: этот паренёк и будет нести ответственность за остальных, это его призвание, у него отлично получается. Он справляется со всеми обязанностями и со всеми своими версиями.
Каспер так легко вливается в NOTE, словно создан для неё.
И ладно бы он как-то об этом размышлял, но и так ясно. Да, он продолжит своё дело. Закончит обучение с блестящей репутацией. Пройдёт сразу несколько стажировок на разные квалификации. Будет замечательным сотрудником.
Его желаниями, временем и даже жизнью можно пренебречь. Первое ему самому недоступно, второе и третье — приятные элементы его странности. Он справится с любым грузом. Он уже справляется.
Каспер разговаривал с сотрудниками, а потом заметил тех, с кем как раз пришлось бы рано или поздно встретиться. Всё равно NOTE скоро узнала бы о проколе поколения, собранного бессмертным. Скрывать бесполезно. Можно только направить последствия в одну из сторон — и Каспер уже выбрал, в какую.
Он приблизился к людям и успел поймать удивление Роана, прежде чем заговорил. Рассуждая обоснованно, он взвалил вину на набор и этим освободил Роана. Бессмертный вряд ли понимал, но ход его мыслей было не предсказать.
Каспер немного волновался; его выслушали до конца.
Дороги назад нет.
========== Бронзовый ==========
— Ты что натворил, придурок?!
Обожгло. Тонкие кости гудели. Каспер повернул голову в сторону и сплюнул окрашенную кровью слюну. У Сириуса хорошо был поставлен удар, а Кас и не попробовал уклониться. Всё встречать прямо; он и сейчас не отводил глаз.
Сириус — тот, кто не выносит отклонений. Он теперь забыл и о том, сколько Роан для него сделал, и о том, что поступок Каспера — вызов огня на себя, а не предательство. Ошибка принадлежала Сириусу, но больше него всё равно отхватит Каспер как представитель этой компании.
— Переживёшь, — сухо сказал Каспер.
Остальные ребята поймут всё сами и возражать не будут, но это Сириус, а для него либо плохое, либо хорошее, никаких полумер.
— Ты нас подставил!
— Себя больше, чем тебя.
У Каспера даже сейчас не было искренности, но и улыбка пропала. Лицо безразлично, взгляд тёмен, несмотря на сверкающую красоту позолоты. Сириус отпустил воротник его рубашки, глядя пристально и зло.
— Да ты не просто пустышка, — произнёс он с глухим удивлением, — ты вообще ничто.
Это так. Это действительно так, Каспер не отрицал. Он умел только тащить на себе ответственность, закрываться, никого не подпуская, и запрещать себе думать о том, что он не представлял из себя ничего особенного. Вспышкой пробежала мысль: «Но ведь Роан меня принял». Роан спас его, хотя мог бросить. Роан наставлял и вёл, спрашивал. О чём он думает, берёг. Один из всех. Он ведь его принимает…
Сириус растирал костяшки.
— Наставник ошибся, взяв тебя, — бросил он.
Каспер не успел понять или подумать — просто кинулся вперёд. Мельтешение качественной ткани костюмов, звук рвущейся материи, удары — они одного роста и одной комплекции, и преимущества ни у кого нет. Их сурово разняли, встряхивая, и они оба остыли быстро. Мероприятие закончилось давно, так кто здесь ещё оказался?
Роан внимательно их оглядывал, пока подбежавшие его собеседники трясли драчунов. Испуганно мерцали взгляды ровесников.
Каспер утёр кровь с лица, ни на кого не смотря. На плечо его легла чья-то ладонь. Уводили прочь. Каспер не оглядывался; глаза темны, пустота на лице глубока и совершенна.
Он пришёл в себя, когда уже сидел на диване в сумеречном сне чьей-то комнаты. Из-под двери ванной ложился свет кристальной полосой. На стул напротив дивана бухнулся светловолосый юноша с аптечкой в руках. Чуть подался вперёд, склонился. Поднял лицо Каспера за подбородок.
Паренёк смотрел потерянно. Зияла темнота (таких прекрасных) глаз, молчала глухой пустотой. Сейчас он не был способен её прятать, не был способен ни на что.
— Мне передали слова Сириуса, — мягко произнёс Роан. — Но я не хочу, чтобы ты считал себя «ничем».
Не в том дело. Не в том, что Каспер слышал оскорбление — ему, по сути, всё равно. Просто Сириус заявил, что Роан ошибся. Неправильно. Роан не может ошибиться. Утверждать такое — что ставить под сомнение его смысл. Роан спасает всех; он спасает, нельзя его в том обвинять!
Но сказать об этом Каспер не мог.
Он чувствует себя сломанным.
Это вечное давление. Это вечное «будь сильным, лучшим, потому что так нужно». Эта вечная ложь, бескрылое знание своего будущего и плотное одиночество. Каспер никого к себе не подпускает. Никого. Потому что, приблизив, не оттолкнёшь. Потому что, с близкого расстояния учуяв его опустошённость, любой его покинет.
— Он прав, — сипло сказал Каспер; он не концентрировался на лице бессмертного, но всё равно его видел. — Сириус прав. Я и правда…
Платком, смоченным в тёплой воде, Роан провёл по его губам, гася звуки, и бережно вытер щапёкшуюся кровь со щеки. Каспер никогда не дрался из злости.
— Никогда не поздно измениться. — Он ласков, но не жалостлив, и Кас ему был благодарен. — Всё в твоих руках. Все поиски. Все дороги. Так о чём же ты думаешь?
Каспер смотрел на него и думал, что дорогу уже выбрал.
— Спасибо вам, — вздохнул он.
— «Тебе». Не «вам». — Роан улыбался. — Я тебе друг, а не надзиратель. Попробуй привыкнуть, хорошо? Уверен, у тебя теперь всё получится. Даже то, чего ты от себя не ожидал.
Он налепил на скулу пластырь и, переведя руку выше, погладил по волосам. Каспер закрыл глаза. Каспер — может быть, чуть-чуть улыбнулся. Искренне.
— Я знаю, что ты сделал это для меня. Не стоило. Но спасибо.
У Каспера пустота за позолотой, и он не умеет ценить что-либо. Но, возможно, попробует. Понемногу расширять свой мир, затрагивая границы чужих. Нести ответственность хоть с небольшим удовольствием. Но главное — он сам. Он и его безразличие. Он и то, чем безразличие может наполниться.