Роан кивнул. В принципе, он не будет требовать прямоты. Если кто-то чего-то не хочет говорить — это его желание, а Роан никогда не спорил. Однако собственное огорчение его изумило. Серьёзно, его это расстроило? Его?
— Хорошо.
— Извините… Извини.
Неформальное обращение звучало мягче. Роан улыбнулся и покачал головой, успокаивая этого подростка, давно перешагнувшего сознание своего возраста.
— Всё в порядке.
Каспер пристально смотрел на него — нечитаемое дитя. Затем развернулся к нему, взял его руку в свою и замер так, видимо, не представляя, что делать дальше. У Каспера были холодные, как лёд, пальцы. Роан накрыл их второй ладонью, заставляя паренька вздрогнуть. Тот впервые за разговор отвёл глаза.
— Этого достаточно? — пробормотал он.
Отталкивать Каспер его не перестанет. И не приблизится сам. Роан никогда не настаивал на подобном со стороны других… так что сейчас поменялось? Бессмертный глядел на парнишку, на их сцепленные руки, на странное смущение Каспера, упорно отводившего взгляд. Погладил костяшки и отпустил. Хорошо. Каспер не обязан открываться. Достаточно будет, если он…
Если он — что?
Чувства — это так сложно. Любые.
Сливочные стены в полумраке казались тёмно-кремовыми. Снег за окнами заметал время. Время, к которому Роан привык относиться нейтрально, как и ко всему прочему в этом диковинном мире.
Но всё рано или поздно меняется.
Возможно, Роан не такое уж и исключение.
========== Белоснежный ==========
Каспер явно был ненормальным.
Это чувство точно можно было так назвать. Оно не имело оснований. Да, он был спасён. Да, это можно считать увлечением или просто интересом. Вот только интереса Каспер ни к кому никогда не испытывал. Даже к себе. А это уже выходит чем-то неясным, бесформенным, но неожиданно волнующим. Глубокое. Он присматривается, наблюдает и ломает голову, а от точного определения отказывается — но нельзя ведь…
Это не может быть влюблённостью, так ведь?
Любить Роана — всё равно что любить солнце, или летнее утро, или прохладный дождь в жару. Всё равно что с радостью встречать рассвет или провожать чарующий закат, или засыпать в безопасности и уюте или пробовать что-то вкусное. Любить Роана нельзя оформлено, потому что у него нет ни характера, ни каких-либо особенностей, он просто свет и сияние. В нём нет ничего, во что можно было бы влюбиться.
Так что с Каспером не так?
Парнишка проводил много времени со своим поколением. Он не ладил с Сириусом и неплохо ладил с Ливреем, а Люси, его милая сестричка, и так преданным хвостиком вилась за ним, то и дело при этом кусая — росла она в условиях хороших. Они вместе навещали родителей на выходных и по праздникам, а остальное время либо учились, либо проводили в отделении. Роан многое им рассказывал. Вне часов с Роаном они тусовались поколением.
Но именно рядом с бессмертным с Каспером творилось что-то необъяснимое.
Каспер мучился своим хаосом. Когда он научился контактировать с самим собой — с версиями — и свободно делиться-совмещаться, стало гораздо легче. Он стал разделять свои обязанности и отправился в некоторые другие города, чтобы там больше узнать. Было тяжело. Ночами на него сваливался такой объём новой информации, что по утрам Каспер едва просыпался. Но он упрямо продолжал терпеть эти пытки — всё же он сам решил.
Он смотрел на Роана и видел его светлый силуэт далеко впереди, а догнать никак не мог.
Роан был особенным, хоть и не был человеком. Роан заботился о своих детях, но Каспер интуитивно ощущал, что к ним не относится. Он упорно не подпускал к себе бессмертного с его ласковой заботой, а потом неожиданно обнаружил, что того это волновало. Удивление — Каспер удивился. Потому что Роан не представлял из себя того, кто вообще по каким-либо поводам тревожится. Его заботили только ученики и окружающие люди в совокупности, но к Касперу он обратился так, как ни к кому из них не обращался.
Роан был его наставником, но больше, чем учил, он спасал. Разбитое вдребезги сознание он собирал по частичкам, складывая полную мозаику под именем приведения. Мрачный равнодушный мальчишка с глазами хищной птицы, уклонявшийся от прикосновений и любых попыток стряхнуть золотистый пепел с обломков его взорвавшегося мира. Роан решительно рвался к нему, протягивал руки, но его помощь было слишком трудно принимать. Каспер не умел на кого-то полагаться. Он не мог просто поверить в саму возможность быть целым.
Однако Роан вновь и вновь тянулся за ним на самое дно, и Каспер жадно эти мотивы перехватывал, отчаянно благодарный за отношение такое к себе. Роан знал, что Каспер никогда не попросит о помощи. Но продолжал светить.
Это ли было причиной?
Любить Роана — всё равно что любить солнце.
Но именно этим солнцем Каспер был ослеплён.
Он наблюдал за бессмертным. За его добротой, направленной ко всем, не знавшей различий. За тем, как он говорил и двигался, не вызывая негатива к себе. Роан не был похож ни на кого из них, но Каспера не волновала его извечная привычка всех любить, нет, иное. Роан всегда отказывался от себя. От возможности что-то желать, что-то делать для себя, как-то реагировать своими эмоциями.
Тогда, возможно, Каспер и подумал, что своё желание оформленное у него и довольно наивное, потому что может не оправдать себя.
Я хочу, чтобы он стал человеком.
Нет.
Я хочу сделать его человеком.
Каспер не понял, когда потерял голову. Когда стал ловить каждый жест и каждое слово. Когда сердце начало проваливаться при одном его появлении. Когда вдруг возникло ярое желание — если хотя бы не сблизиться, то стоять рядом. Быть с ним наравне. Разделить с ним эту безумную тяжесть, влачимую на узких плечах вечного подростка. Чтобы Роан мог на него положиться, чтобы Каспер был достоин этого доверия. Чтобы однажды Роан мог считать себя человеком — самым настоящим, а не призраком ангельской песни на грешной земле.
Каспер… будет стараться. Он будет достойным.
Это первый выбор, который он совершает с искренней радостью. Это первый раз, когда он что-то так ярко чувствует.
И название этому чувству Каспер знает.
========== Изумрудный ==========
— Меня зовут Элли!
2006 год. Девочке лет двенадцать, у неё прямые каштановые волосы с ровной чёлкой и ярко-зелёные глаза с острыми уголками, почти кошачьи. На ней красно-белое платьице. Роан стоял, положив руку ей на плечо, глаза его сияли. Это ещё один ребёнок, которого он взял под своё крыло.
Люси, разумеется, была в восторге: наконец-то она не единственная девочка в наборе! Едва могла сдержаться, дожидаясь, пока закончатся представления, подхватила новую подругу под локоть и потянула показывать отделение; Элли, с любопытством оглядываясь, позволила себя увлечь. Каспер проводил девочек глазами, взглянул на Роана. Довольный, как сытый котик. Уголки губ приподняты.
Элли, значит, ещё одна из поколения. Касперу, по сути, было всё равно, но с некоторых пор он старался быть внимательнее к окружающим. Эта девочка — ещё одна из тех, за кого Каспер будет отвечать; отвечать так, что Роан не поймёт. Наверно. Никогда нельзя сказать, понимает бессмертный суть или нет.
Люси мотала Элли по зданию, и остальные скоро присоединились к ним. Элли — немного застенчивая, но со сверкавшими изумрудными глазами и радостным восхищением. Она не говорила, откуда Роан её привёл, а наставник и не собирался рассказывать; правило такое негласное. Каспер был внимателен. Каспер чувствовал, что, несмотря на внешность и повадки ребёнка, Элли многого нахваталась. В её движениях было нечто, что он затруднился бы описать. И всё же в чужое дело он не полез.
*
Это поколение было достойным.
Сириус — парень строгий, чтивший правила и деливший всё на категории, порой слишком загонялся по поводу несоответствия стандартам, однако он не был плохим человеком. На него можно было положиться в вопросе работы, и с юного возраста он приучал себя к дисциплине, благодаря чему выглядел организованным и серьёзным, а трудился с потрясающей активностью, как будто в том крылся смысл его жизни. Сириус мог взрывать световые шары, точно маленькие звёзды.