Однажды с ним будет так же. Роан не запомнит Каспера как кого-то уникального, потому что давно смирился с отражениями собственной памяти и не станет концентрировать внимание на одном из многих. Для Роана все дети были одинаковыми. И все люди остальные, пожалуй, тоже. Он не вникал в их характеры, потому что не нуждался в этом; его предназначение крылось не в общении с ними, а в поддержке. Тёмные осколки, которые нужно соединять в цельные картины. Зачем тогда чувствовать их миры?
Он всё равно их забудет.
— Я думаю, что они покидают меня навсегда… но, возможно, я не прав, потому что вновь и вновь вижу их в каждой детали.
Каспер не успел удивиться, когда Роан подался к нему, заглянул в глаза, коснулся пальцами щеки. Выражение его взгляда — непередаваемо. У Каспера дыхание перехватило. Роан искал что-то в нём, искал и находил, он глядел с глубоким, изумлённым чувством, и его самого ошеломляло то, что он нашёл.
— Ты видишь этих людей во мне? — спросил Каспер, и голос звучал как-то слабо. Его застали врасплох. Его барьер так просто преодолели. Только Роан мог его преодолеть.
— Нет. Я вижу в тебе тебя.
Роан улыбнулся кратко и убрал руку, видимо, опомнившись. След прикосновения ещё грел кожу, и Каспер бездумно смотрел на бессмертного.
Роан ведь… никогда не обращался к кому-либо именно так?
Почему же теперь…
========== Серебряный ==========
На самом деле Люси всегда знала, что её брат одинок.
Каспер — такой крутой, обаятельный, вежливый. Каспер — смесь официальности с весёлой взъерошенностью. Каспер, улыбкой способный успокоить истерику и остудить пыл даже такого, как Ливрей. Каспер, вызывавший доверие и уважение, потому что никогда не ставил себя выше нужды других и любое дело поворачивал к ним хорошей стороной. Каспер — одинок.
Он ладил с поколением. Не очень с Сириусом, но с остальными без напряжения общался. За шкирку придерживал Ливрея, чтобы тот не натворил бед. Вовремя затормаживал Люси. Втягивал Элли туда, куда она сама не решалась пробраться. Вытряхивал Мьюза из-за дивана и отправлял активничать. И всё-таки они не были теми, в ком он нуждался, никто из них. Даже Люси, его сестра, его друг — он не опирался на неё и не пытался положиться.
Её это всерьёз беспокоило.
— Чувство одиночества?
Роан склонил голову набок. Он сидел в кресле, скрестив ноги, и смотрел на неё прямо, как всегда, выражение лица спокойное и приятное. С ним всегда было легко говорить.
— Да. Просто… я не знаю. Что с этим делать?
— Тебе одиноко, Люси?
— Не мне.
Ей тоже, но спрашивала она ради Каспера.
Роан — хороший собеседник. И слушатель прекрасный: всегда будет внимать твоим словам, ему никогда не будет безразлично. Это вызывает доверие и ту трепетную, мягкую любящую благодарность, которой пронизываются все, кого раньше не слушали столь серьёзно. Люси всегда была слышима Каспером, но со временем сама перестала с ним говорить. Потому что Каспер не говорил с ней. О себе — никогда.
С Роаном Люси чувствовала себя спокойно. Он не корил, не разочаровывался, не огорчался. Он относился к ней ласково и, хоть его нежность не была обращена непосредственно к ней, она успокаивала самим своим сиянием. Роану можно было доверять, он не ошибался и не смотрел на остальных с точки зрения, так характерной другим людям — Роан не искал в окружающих выгоды, не взвешивал плюсы-минусы, а потому было совсем не сложно с ним разговаривать. Знаешь, что тебя поймут и примут.
Бессмертный задумчиво предложил:
— Поговори с ним. С тем, кто тебя тревожит. Это ведь Каспер?
— Да. — Она вздохнула. Окей, всё равно ничего не скроешь. — Просто… он такой замкнутый. А я не знаю, как подступиться. Видите ли, я не нужна ему. Ему вообще никто не нужен. Даже он сам!
— Да, понимаю. — Глаза наставника блестели ровно и безэмоционально, но этим выражением не отталкивали. — Он и впрямь выглядит сдержанным.
Люси присела напротив. Говорить об одиночестве… Роан ведь поможет? Хоть как-нибудь. Люси знала, что он не оставит попытку. Если не справилась она, может, хотя бы Роан попробует. Наставник кивнул на её невысказанные мысли и мягко улыбнулся. Конечно, он постарается.
— Каспер любит тебя, ты ведь знаешь, — заметил он.
— Знаю. Но всё равно не подпускает к себе. — Люси сглотнула вставшую в горле горечь. — Я тоже люблю его, очень-очень. Но ему совсем не я нужна! А кто нужен — я не знаю!
Роан поднялся, приблизился и положил ладонь ей на макушку, поглаживая ярко-голубые кудряшки. В его молчании не было холодности. В его молчании крылось время. Люси привстала и уткнулась ему в футболку, хотя не плакала. Согревающее тепло разжимало сковавшие сердце ледяные тиски. Ей было грустно и больно, а исправить это она не могла.
Каспер, наверно, всегда себя так ощущает.
«Помогите ему, — хотелось Люси кричать. — Помогите ему, кто-нибудь!»
Роан гладил её по волосам и смотрел в никуда. Он, не ощущая одиночества, знал его отлично. Знал — потому что сам не спускал глаз с Каспера. Потому что понимал, зачем тот оберегает других от близости к себе.
Потому что Каспер своей пустоты стыдился. А заполнить её не решался. Отсюда и одиночество, серебряной дымкой расплывшееся вперемешку с охровым золотом.
Можно ли это одиночество отогнать?..
========== Аметистовый ==========
У Каспера движения гибкие и плавные, каждое отточено до совершенства, каждое имеет направление и конечный результат. Не врезался ни разу в повороты, не оступался, не ранился случайно. Всё внушительно и правильно, но не медлительно, а ловко и быстро, совмещая два несочетающихся начала в единой симфонии. Голос — спокойствие с искорками, зажигаемыми весельем, укором или сосредоточенностью, когда он того захочет, всё подконтрольно.
«Ты видишь этих людей во мне?» — это был первый раз, когда голос не был подвластен Касперу. Во всяком случае, первый, что застал Роан. Каспер не управлял своими безумными вспышками эмоций, когда учился управлять странностью, но то было стороной его тренировок, а никак не серьёзной, глубинной растерянностью. А в тот раз он действительно растерялся. Он не понимал, что значило выражение лица Роана, не понимал его изумления и явно не понимал, что для бессмертного это значило.
А значило многое.
Роан давно отказался от чувств. Не только от тех переменчивых, свойственных людям с их краткими сроками, в которые нужно укладывать познание всей эмоциональной палитры, но и от более глубинных. Он решил, что не может относиться к людям именно с каким-то смыслом.
И вот теперь, когда появился Каспер, привычная система растворилась, словно её и не было.
Касперу исполнилось шестнадцать. Это красивый парень, уже удаляющийся от уровня подростка. У него складывающееся светлое будущее, связанное с NOTE. У него увеличивается всё больше круг общения и навыки. Он уверенно идёт по жизни и, вроде, ни на чём не останавливается. Это — та причина, по которой Роан сразу говорит себе: «Нет».
Если он — вечный маятник, он должен оставаться на месте. Роан стоит, чтобы все его видели. Чтобы все знали, что он будет здесь всегда. Он неподвижен и надёжен. Тот, кого он к себе привяжет, станет таким же.
Для человека неподвижность — всё равно что смерть, потому что людям отведено короткое время. Слишком короткое, чтобы замедляться. Они должны успевать всё прочувствовать, всё увидеть, всё попробовать. Стоя на одном месте, этого не сделаешь, лишь быстро угаснешь, стирая себя в пыль беспробудного долгого сна. Это гибель. Настоящая.
Роан и не думал выбирать что-то. Он и так сразу понял: Каспер ничего не узнает. Для его же блага Роан не расскажет про вдруг пронзившее его чувство. Про то, что глаз не может от него отвести. Что даже дышится рядом с Каспером иначе.
— Хэй, Кас, подожди! — позвал Роан, перехватывая юношу за запястье. Самовольный жест и чересчур рискованный — собственного желания не раскрывая, так вольготно прикасаться. Но для бессмертного, который Касперу наставник, это может быть естественно. Для Роана, полюбившего Каспера так, как никого из смертных не любил, это почти граница мечтаний.