Тепло. Они полулежали так, переплетясь, соединившись на растянутое бесконечное мгновение. Тепло. Запах родной, хотя не доводилось раньше его ощущать. Тепло… Мягкий, чуть трепетный шёпот над ухом:
— Не прячь от меня, когда тебе плохо.
— Роан, — выдавил Каспер всхлипом и содрогнулся, неожиданно осознав. Роан. Это Роан за ним пришёл. А он его мало того что так бесцеремонно с ног сбил, но ещё и сейчас… сейчас обнимал, прижимался совершенно нагло, безрассудством приступа оправдываясь, и, ох, что происходит?! Каспер попытался было отодвинуться; дыхание было ещё чаще, жар залил скулы, он хотел вскочить — но Роан не дал. Бессмертный, лёгкий и не накачанный, без усилий удержал его рывок, едва напрягшись. Каспер дышал ему в шею и чувствовал его дыхание у себя над ухом. Через вольготное прикосновение, через лиловую рубашку ощущалось сердцебиение. Каспер задыхался от стыда.
И немного — от изумления.
— Всё в порядке, — прошептал Роан. — Давай мы только сядем удобнее, хорошо? Всё в порядке, Кас. Давай-ка, осторожно…
Не отпуская его, он изменил положение, и расстояние между ними несколько увеличилось — но даже так тепло ощущалось каждой клеточкой тела, и Каспер боялся сойти с ума уже от этой внезапной близости. Роан не гладил его по волосам, как мог, утешая детей. Роан только обнимал его, позволяя сбиваться и дрожать в своих объятиях.
И — безумие отчего-то отступило. Словно, испугавшись света, прячется тень.
— Роан…
— Тш-ш-ш.
Сердце своё билось так громко, что сердца Роана не было слышно. Каспер попытался переместиться, но только беспомощно соскользнул, и бессмертный подхватил его. Дыхание обогрело на мгновение висок. Он ведь… не поцеловал, так? Каспер сгорал от стыда и не знал, что ему делать. Но стало легче. Гораздо легче. Будто тяжелейший груз спал.
— Приступы тоже лечатся, — пробормотал бессмертный, точно не обращаясь ни к кому. — Хэй, Кас, как ты?
— Нормально, — хрипло отозвался Каспер. Разум прояснился. У него даже получалось дышать. И думать. И он думал, что сейчас свихнётся уже из-за Роана. Воротник лиловой рубашки под носом. Пульсирующая жилка на светлой шее. Чужая рука на своей талии. Другая чужая — на своём затылке.
Они полусидели-полулежали так, на полу, прислонившись к стене, и в комнате было холодно и темно, и они должны были мёрзнуть. Но вот Касперу было совсем не холодно. Ему было жарко. Даже слишком…
========== Чернильный ==========
Приступы лечатся.
Эта мысль никак не отпускала Роана. Он много думал, больше, чем обычно, и какой-то период не спал, выискивал материалы. Польза хорошей репутации — открытые дороги; новые и старые сведения, попытки найти. Да. Дефекты можно пробовать лечить. Просто не всегда удаётся. Роан разглядывал заметки, вздыхал и понимал, что не посмеет на такое шагнуть.
Это как минимум преследование собственных желаний.
Как максимум — лишение Каспера всего, что можно назвать выбором.
*
Третьего февраля 2012 года Кириллу Зацерину исполнилось двадцать.
Вернее, это по паспорту он Кирилл, так его знают как Каспера. Роан тоже. Имя, правда, его не волнует; бессмертный так давно живёт, что именам значения придавать отвык. Каспер останется Каспером, как его ни назови.
Каспером, который…
Роан часто ловил на себе его взгляды. Задумчивые. Притягательные. Роану это нравилось, хоть он не выказывал, продолжая вести себя, как ни в чем не бывало.
Роан умеет любить. Роан умеет отпускать. Роан чувствует, как его тянет к этому юноше, но держится как всегда, не выдавая эмоций. Он - не тот, кто Касперу нужен. Только не он. Лучше переболеть и забыть, чем обречь себя на любовь к бессмертному человеку, не знающему старения. Роан понимает, потому к Касперу не приближается, даже если его вечно работающее сердце то и дело дает сбои.
Касперу исполнилось двадцать, но тот, кажется, про собственный праздник забыл. Для него подобное мало значило, хотя день рождения той же Люси он справлял с удовольствием. Каспер не считал юбилеи чем-то весёлым. Он вообще, кажется, мало по-настоящему весёлого находил. Слишком взрослый или слишком непривычный? Не понять.
Роан напоминает, предлагает посидеть с шампанским, и Каспер отчего-то не против. Они идут, идут, почти соприкасаясь плечами; замечает ли это Каспер? Роан вот замечает. Ему нужно совсем чуточку подвинуть руку, и тогда коснется его костяшек своими. Роан чувствует себя растерянно; это не первая его влюбленность, но ощущается, как первая.
Но он не смеет навязываться.
Дома у Каспера тихо, говорят они вполголоса. Роан наблюдает за юношей глубоко, мягко, пьёт каждое его движение, тонет в мерцании глаз золотых. Каспер будто не замечает. Каспер… не верит, что это правда?
Он случайно касается пальцев Роана своими, протягивая бокал, и бессмертный больше не может сдерживаться.
Каспер смертен. Каспер достоин большего. Роан точно в пропасть его загоняет, но не может оторваться от его губ, раз лишь за все время ожидания их на вкус попробовав.
Роан пожалеет о своей подлости.
Но…
Но Каспер отвечает на поцелуй. У Роана точно туман в голове разрастается, поглощая проблески рассудка; он прижимается к этому юноше всем телом и уже расстегивает рубашку, как вспоминает.
Нельзя.
Роан не имеет права пользоваться его податливостью, его развращать, ронять во грех. Каспер должен быть счастлив; Роан хочет, чтобы он был счастлив, чтобы кого-то свободно любил, отдавался целиком без сожалений.
Любовь Роана только ранит.
С трудом бессмертный размыкает губы, чуть отстраняется. Каспер смотрит на него томно, туманно. Каспер смотрит на него с желанием. Смотрит, не понимая, куда пропало долгожданное тепло, и притягивает обратно к себе, обнимая за поясницу, чуть ли не один стул на двоих деля, целует.
Он будет сожалеть.
Они оба будут.
Но сейчас они вместе решают продолжать. Пальцы Каспера замирают у пуговиц Роановой рубашки, на мгновение сомневаясь в своей дозволенности, и Роан шепчет ему в губы: “Давай”.
…Роану сложно вспоминать комнату, в которой они были, узор на покрывале, которое Каспер одним махом отбросил, светила ли лампа. Роан помнит выражение глаз Каспера, жар от его рук, взволнованную сухость его губ. Роан помнит вздохи, поцелуи и стоны, блеск матовый во взгляде, жар, удовольствие, жар. Ночь окутывала их со всех сторон, с воздухом наполняла легкие, соединяя тела, соединяя души.
Они не должны были так поступать.
Но уже слишком поздно останавливаться.
*
Спящий Роан выглядел почти непохожим на себя обычного. Размыло мягкие черты. Без привычного выражения на губах, расслабленный и тихо дышавший, он казался обычным парнем лет девятнадцати-двадцати, светловолосый, такой спокойный. Каспер лежал, едва выдыхая, и смотрел на него. Ресницы Роана чуть подрагивали, но зрачки под веками не метались. Во сне бессмертный лежал, прижавшись к Касперу, но сейчас тот отодвинулся, непонятно чему краснея. Хотя нет, понятно.
Господи, это действительно произошло…
Каспер присел, выбираясь из-под одеяла, и протянул руку. Золотистые пряди казались мягкими, лёгкими, но он не решился погладить, вздрогнув. Что же он натворил… зачем он… Почему не остановился, пока была возможность, ты же знал, что Роан позволит продолжать. Каспер поправил одеяло, чтобы бессмертный не замёрз. Ему было дурно от самого себя.
Какой же он…
А теперь ничего не исправить.
Но Каспер всё ещё надеялся прекратить.
========== Индиго ==========
Он чувствовал себя отлично. Замечательно. Превосходно. От тяжести и боли не осталось и следа. Каспер удивлялся каждому движению, тому, как легко поддавалось тело, как просто было думать и говорить. Он посвежел, как будто отдыхал от приступов лет этак пять, с ним всё было хорошо. Надо же. Даже голова слегка звенела.
И всё было бы лучше, если б он не вспоминал, какой ценой этот порядок воцарился.
— Ты наконец-то выспался? — просияла Люси, тут же стискивая его руку. Она уже почти не девочка, и дело не в способности менять тело. Она даже так выросла уже. Этого Каспер всё равно не хотел: мир жесток, а Люси к его жестокости не была готова.