– А теперь немного помолчите, – потребовала я. – Мне надо подумать.
Вообще-то говоря, мои размышления не заслуживали этого благородного названия. Мешая третья чашку кофе, я пыталась привести в порядок сумятицу в голове. Что я соглашусь, понятно было сразу. Затея казалась безумной, и от этого очень привлекательной. Со мной давно уже не приключалось ничего глупого, теперь было самое время.
Пан Паляновский упорно производил хорошее впечатление. Он сидел напротив, выглядел нормально, спокойно, пристойно, благородно и стабильно, единственное, в чем его можно было упрекнуть – это огненный темперамент на благородном фоне. Влечение к бедной Басеньке, пронизывающее его естество, проявлялось только во взгляде, наполненном безумной надеждой. Он смотрел на меня, как загипнотизированная курица на палку перед клювом, и, по-видимому, не был способен смотреть ни на что другое. Это меня несколько смущало.
Я попыталась оценить отрицательные стороны. Оценить положительные было трудно, большую любовь я была готова спасать безвозмездно, гонорар не играл большой роли. В первый момент я даже решила взять ровно столько, сколько понадобится на запчасти к машине, но потом, вспомнив про шаблоны, передумала. Шаблонов я задаром делать не буду, не может быть и речи! Из отрицательных сторон в голову пришло только одно, а именно – претензии обманутого мужа. В непосредственную опасность я не верила и решила, что задушить себя не дам, но к судебной ответственности он меня мог привлечь. Я бы несомненно проиграла, результатом чего были бы моральное возмещение и компенсация моего содержания на протяжении трех недель. Хорошо, что ем я не много, а вообще, это забота пана Паляновского...
На всякий случай, я решила посоветоваться с подругой, по образованию адвокатом, а по профессии – судьей, после чего об этом забыла. Меня беспокоило мое выродившееся воображение, продемонстрировавшее разные сцены – прятки от мужа по закоулкам, полную глухоту к его словам и тому подобные штучки. Это сильно заинтересовало и разохотило меня. Пан Паляновский все еще смотрел на меня, как на говорящую икону.
– Ну, хорошо, – в конце-концов сказала я. – Я согласна на эту жуткую нелепость, но с некоторыми условиями...
Пан Паляновский чуть не грохнулся в обморок. Он готов был на все. Если бы я попросила его разрисовать красными цветочками весь Дворец Культуры, он, не раздумывая, побежал бы искать подходящую краску. Ничего подобного мне не хотелось, поэтому к взаимопониманию мы пришли достаточно легко. Перспектива грядущего счастья изменила его так, что мне страшно захотелось увидеть Басеньку. Стоило согласиться хотя бы для того, чтобы с ней познакомиться. Что она собой представляла, эта необычная женщина, возбуждающая такие большие чувства, и каким чудом, я могла оказаться на нее похожей?!!..
Ее несомненно стоило увидеть. Преступно пренебрегая всеми остальными пунктами программы, я немедленно потребовала встречи. Пан Паляновский, не зная о моем интересе, согласился, что сделать это необходимо.
– Да, конечно, вы должны встретиться и хорошо к ней присмотреться, это облегчит вашу задачу, – заботливо произнес он. – Но вам придется выглядеть совсем по-другому. Понимаете, чтобы никто не заметил вашего сходства. Может я преувеличиваю, но, по-моему, лучше чрезмерная осторожность, чем глупое упущение. За ней следят, кто-нибудь может обратить на вас внимание...
Мы договорились созвониться, установили время и место нашей встречи. Романтичная афера нравилась мне все больше.
Боязнь пана Паляновского, что на меня кто-нибудь обратит внимание, оказалась вполне обоснованной. Я так старалась выполнить его пожелания, что на меня обратили внимание все. Черт знает, что думали люди, встретившие меня на улице, когда я отправилась на свидание с Басенькой. Я была абсолютна не похожа ни на нее, ни на себя. Оделась я в старые джинсы и свитер своего младшего сына, и то и другое немного великоватое. На голове у меня была потрясающая вещь – театральный парик моей тетки. Парик был нейлоновым, ярко рыжим, посередине на нем был пробор, а с обеих сторон, над ушами, торчали две короткие, толстые косички. На всякий случай я одела еще и темные очки, и, могу поклясться, сама себя не узнала!
Встретиться мы должны были у дворца в Лазеньках. Это место мы выбрали, как наименее подозрительное и легкодоступное, прохаживаться по парку можно всем, а пан Паляновский имел право появляться со своей избранницей везде, где хотел, рискуя лишь нападением злобного мужа. Прохаживаясь невдалеке, непохожая на Басеньку особа, то есть я, могла беспрепятственно разглядывать ее сколько душе угодно.