Мощный, красивый, прекрасный удар я получила на следующий день, перед обедом. Красясь у зеркала над умывальником, через закрытые двери я услышала, как он обхаживает ее в коридоре. Мерзкая дива видимо вернулась из города, у нее были какие-то пакеты, что-то у нее упало, естественно, она выбрала для этого как раз тот момент, когда он вышел из комнаты. Я слышала, как он вошел к ней, помогал освободиться от этих пакетов, возможно, снял с нее плащик, наверняка повесил, и, кто знает, не снял ли он туфли с ее паршивых ножек. В эту минуту я бы не вышла, даже если бы комната загорелась, скорее погибла бы в пламени. Я разбираюсь в жизни и понимаю, что имеет смысл, а что – нет.
Но все-таки у меня никогда не было добродушного английского характера и никогда я не любила изображать достойную сожаления жертву. Моральные муки никогда не были для меня желанным испытанием. Я не стала надолго откладывать выяснение отношений и сразу бросилась на него выпустив когти, сразу после выхода на прогулку, на парапете первой же встретившейся набережной.
– Послушай-ка, сокровище, – зловеще сказала я. – Я к тебе уже привыкла и поверила, что ты будешь любить меня до конца света. Что означают эти афронты?
– Какие афронты? – искренне удивился он, как типичный мужчина. – Что ты имеешь в виду? Не понимаю.
Для меня это было слишком. Последние события, в которых я принимала непосредственное участие, прикончили бы и слона-флегматика. Сначала я две недели панически переживала в образе чужого человека, боясь не того, кого следует, потом на меня падает подозрение в краже бриллиантов и милиция предостерегает, что если я не отдам бриллиантов, дело кончится плохо, потом в мои руки попадает великолепный блондин, я настраиваюсь на из ряда вон выходящий роман, сама испытываю глупые чувства, и тут дорогу мне переходит сногсшибательная дива, чудо красоты, и блондин немедленно оказывается обыкновенным мужчиной, жеманность и кокетство которого, я терпеть не собиралась! Не дай бог!
Я разволновалась. К скандалам у меня всегда был талант. Придуманное счастье слушало, сначала недоуменно, потом с живым интересом, а потом отреагировало полностью неожиданно.
– Так ты ревнивая?! – он обрадовался, как будто было с чего.
Тоже мне, повод радоваться... Естественно, ревнивая!
– А ты думал нет?
В жизни я никого еще так не смешила, как его этим адом. В высшей степени расстроенная, я присматривалась к его нетактичным приступам веселости, задумываясь о том, что, черт побери, он видит смешного в моих протестах против обслуживания мерзкой гарпии. Успокоиться он не мог. Это уже было нетипично, и, в довершение, вместо того чтобы восстановить мое внутренне равновесие, он сказал:
– Ты же сама надеялась, что в Сопоте случится что-нибудь необыкновенное. Потерпи и увидишь.
Бог свидетель, я имела в виду совсем не то! В заигрывании с прекрасной гетерой не было ничего необычного, как раз наоборот, было бы необычно не обращать на нее внимания. Но его слова прозвучали как-то удивительно таинственно, настолько таинственно, что полностью меня заблокировали. На дне души поселилось что-то интригующее, неопределенное, нечто, что хоть и отодвигало в сторону вопрос амуров с гетерой, но беспокоило в другом. Я вспомнила, что с таким блондином все должно перевернуться с ног на голову, но отуманенная ситуацией, не посвятила пророческому голосу достойного внимания.
– Хотя бы не занимайся ей так активно, – недовольно сказала я.
– Я не занимаюсь ей так активно. По отношению к ней я веду себя так же, как и со всеми.
Он опять меня разозлил.
– Но ты не снимаешь плащ старичку из конца коридора! И старичок не смотрит на тебя хищным взглядом! Не благодарит с пониманием, не роняет перед тобой пакетов, не махает ручками перед твоим носом, не ждет за обедом и ужином, пока ты спустишься! И я не разу не видела, чтобы ты зажигал старичку трубку!..
– Наверняка я бы получил этой трубкой по голове...
– Интересно, кого бы из нас ты спасал, если бы мы вместе упали в воду! Прекрасный случай, поинтересоваться! Скорее всего ее, из вежливости...
– Похоже на то, что она умеет плавать...
– Зато я умею грести! А если бы не умела, что тогда?!
– По-моему, я являюсь объектом классической сцены ревности?
– Как, ты только теперь заметил? Что за реакции!...
– Хорошо, я ей заниматься не буду. Если она что-нибудь уронит, я изо всех сил пну это подальше, и стану громко хохотать.