Иоанна Хмелевская
Роман века
Все началось с того, что моя машина вышла из строя. Я возвращалась в Варшаву из Гданьска и за Пасленком свернула в лес, чтобы нарвать цветочков. Правда, в начале марта трудно рассчитывать на настоящие цветы, но вот уже несколько дней стояла чудесная погода, солнце светило вовсю, и флора не замедлила прореагировать — из-под засохших стеблей прошлогодних трав пробивались кое-где зеленые побеги.
От шоссе к лесу вела колея, делая заманчивую петельку. Выглядела она вполне сухой и невинной, как будто сама приглашала путника в лес. Внешность оказалась обманчивой, петелька представляла собой такую трясину, где и корова утонет по самые рога, и моя машина, отчаянно пробуксовав, безнадежно увязла.
Наверное, нужно было выйти на шоссе, проголосовать и попросить помочь, но такое простое решение как-то не пришло мне в голову. Приходили другие, и из них самое гениальное — дождаться лета, когда болотце подсохнет, и уж тогда выбраться из него. От собственной глупости я совсем расстроилась, окончательно потеряла всякую способность действовать спокойно и рассудительно, а вместо этого принялась таскать со всей округи прошлогоднюю траву и охапками заталкивать ее под колеса машины. Кончилось тем, что из трясины я вылезла задом с жутким натужным ревом — ну точь-в-точь тонущая корова. Машина моя, далеко не новая, не вынесла пережитого и под Млавой развалилась на куски. Не буквально, разумеется, но что-то внутри ее отломилось. Двигатель вышел из строя окончательно и бесповоротно. До Варшавы меня дотащили на буксире.
Оставив драндулет в ремонтной мастерской, я стала пользоваться общественным транспортом, преимущественно автобусами-экспрессами. Такси исключались, ибо езда в легковой машине в качестве пассажира не для моих нервов.
Так вот, как-то поздним вечером я возвращалась от знакомых, которые живут на Старом Месте. Привыкнув всегда иметь под рукой собственное средство передвижения, я совершенно упустила из виду, что автобусы ходят до определенного часа. Внезапно с ужасом вспомнив об этом, я на полуслове прервала визит и в панике покинула хозяев. К остановке я неслась сломя голову и чувствовала, как парик съехал набок, а на лоб выбилась идиотская челка, макияж размазался, и вообще я напоминала пугало огородное. Привести себя в порядок не было времени, да и какой смысл? Вероятность встретить кого-то, кому мне захотелось бы понравиться, равнялась нулю: на улицах было темно, холодно, сыро и пусто. Пробежав Замковую площадь, я несколько замедлила шаг на Краковском Предместье, так как дорога пошла в гору и остановка была уже видна. Навстречу шел какой-то мужчина. При виде меня он остановился как вкопанный, лицо его последовательно отразило целую гамму чувств, начиная с изумления и кончая восторгом. Нет, я вовсе не собираюсь утверждать, что ни на какой улице, никогда в жизни, ни в одном прохожем не вызывала восторга, тем не менее его проявления у этого незнакомого человека показались мне несколько преувеличенными. Из-за чего это он буквально врос в землю, то бишь в тротуар? Может, мы просто знакомы и он собирается поздороваться? Да нет, скорей всего, я действительно выгляжу как огородное пугало, и человек не понимает, как это варшавянка может дойти до такого…
Как бы там ни было, я обошла неподвижный столп и проследовала к остановке.
Наверное, столп все-таки ожил и оторвался от тротуара, ибо, выходя на своей остановке, я опять увидела этого человека. Значит, он ехал со мной в одном автобусе, а теперь вышел через вторую дверь и разглядывал меня с таким напряженным интересом, что, казалось, сам воздух между нами пропитался этим напряжением. До самого дома он шел за мной, и я чувствовала, как его взгляд сверлит мне спину. Неприятное ощущение… Не хватало еще, чтобы он сунулся за мной в подъезд. Чтобы избежать этого, в подворотне я остановилась и, обернувшись, испепелила нахала взглядом, от которого он должен был пасть трупом на месте. Не пал, видимо, потому лишь, что в подворотне было темно и убийственная сила взгляда пропала зря.
Войдя в подъезд, я опять обернулась, грозно взглянула на него и захлопнула дверь перед самым его носом. Орлиным носом. Над входной дверью горела лампочка, и я смогла хорошо рассмотреть моего преследователя. Это был высокий худощавый мужчина, черноволосый и темноглазый, с тонким орлиным носом, лет сорока. Одет прилично, если не сказать — элегантно. Удивило меня выражение некоторой робости и нерешительности на его лице. Нет, он никак не походил на любителя ночных приключений, а уж тем более на бандита. Совсем непонятно. Чего же тогда так пялится на меня?..