Муж стоял в холле и недовольно наблюдал, как я задумчиво преодолевала ступеньку за ступенькой.
— Да поторопись же! — недовольно сказал он. — Нужно успеть до шести.
Он осмелился поторопить Басеньку! Ну этого я так не оставлю. С готовностью прервав подъем, я облокотилась на перила:
— Это займет слишком много времени, как-нибудь в другой раз. Сейчас мне некогда!
— Как это «некогда»? Какие могут быть «некогда»? — раскипятился муж. — Не для того ты торопилась закончить узор, чтобы он сейчас лежал! Всегда отвозили вовремя, а тут снова фокусы!
— А я не желаю!
Муж растерянно смотрел на меня. Очки опять свалились, и он беспомощно моргал, потом нацепил очки и стал бушевать:
— Так и знал, что ты опять примешься за свои штучки, но больше терпеть я не намерен! Не позволю!! И так весь дом перевернула вверх ногами! Хватит! Немедленно в машину! Едем! Подумаешь, всего-то полчаса времени, Черняковская не на краю света. Ты меня знаешь, я долго терпел, но когда речь идет о деле… В машину!!
Грозно взмахнув руками, он зацепился рулоном за перила и чуть было не свалился вниз, прямо на меня. Непосредственная опасность заставила меня прекратить фокусы, тем более что стало известно, куда ехать. Да и прав он, в конце концов. Когда речь идет о деле… Фокусы могу продолжать и в машине, извергая по дороге яд и ненависть. А у этого Земянского на Черняковской может оказаться какая-нибудь вывеска…
Садясь в машину, я вдруг вспомнила, что, пожалуй, знаю, где именно на Черняковской проживает Земянский. Несколько лет назад, когда мне пришлось заниматься такими узорами, меня как-то один знакомый привез в мастерскую, где по шаблонам изготавливали матрицы. Точно, это было на Черняковской! Там еще рядом вулканизационная мастерская, и я на всю жизнь запомнила жутко элегантного автовладельца, который почему-то колесо от своей машины нес в объятиях, вместо того чтобы катить его по земле. Раскорякой, приседая от тяжести, перепачкав свой роскошный костюм и с несчастным выражением лица. Нет, такое не забывается.
— Заткнись! — бросила я мужу, который все продолжал бушевать. — Не видишь, еду!
По дороге мне стало ясно, почему машину водит Басенька, а не муж. Когда мы выехали на Хелмскую, муж, до сих пор спокойно сидящий рядом, вдруг вздрогнул и судорожно ухватился обеими руками за приборную доску. Я удивилась — ничего не произошло, ехала я нормально, других машин в непосредственной близости не было. Что это на него напало? Он же весь затрясся, вытаращил глаза и хрипло застонал:
— Тише! Ну куда ты так гонишь?
Я невольно кинула взгляд на спидометр — может, и в самом деле гоню, сама того не замечая, так как всегда любила быструю езду, а может, еще не освоилась с новой машиной и еду быстрее, чем положено? Спидометр показывал 65. Посмотрела на мужа — тот весь перекосился от страха. Снизила скорость до 60, но и это не помогло, он сидел зажмурившись, ухватившись обеими руками за доску перед собой и тихонько стонал. Когда я сделала правый поворот (на скорости 15 км), он вел себя так, будто я брала на бешеной скорости крутой поворот над пропастью. Похоже, он относится к тем несчастным, которые боятся ездить на автомашинах. Это своего рода болезнь, автофобия, и тут уж ничего не поделаешь. Странно только, что ее приступ начался на Хелмской, где я ехала спокойно и ровно, а не раньше, на Бельведерской, где я с наслаждением обошла «фольксваген», «фиат» и два автобуса, для чего пришлось немного нажать на газ, и в результате к перекрестку примчалась на скорости за 90. Пришлось резко затормозить, сбросила скорость я в последний момент и сделала левый поворот буквально под носом мчавшегося из Вилянова «мерседеса». И только на Хелмской вспомнила, что мне нельзя привлекать внимание дорожной инспекции, поэтому и тащилась там, как черепаха.
По Черняковской я ехала не торопясь, чтобы не пропустить вывески вулканизационной мастерской. Улица неширокая, и за мной вынуждено было тащиться такси, зеленая «Варшава». Я хотела пропустить его и даже несколько раз притормаживала, чтобы не путаться у него под ногами и спокойно разыскивать нужный мне дом. Таксисту не удалось воспользоваться возможностью обогнать меня, потому что его пассажир, похоже вдребадан пьяный, никак не мог указать дом, где следует остановиться. Таксист уже сделал несколько попыток, останавливался, но все его усилия выжать из пассажира информацию оказались тщетными. Судя по жестам пьяницы, он жил в нескольких домах одновременно.