— Но почему, почему? Может, я слишком навязчива…
Эта мерзкая жаба еще сомневается! Еще как навязчива!
А та продолжала воркующим, утробным шепотом:
— Не верю, ни за что не поверю, что ты меня не хочешь! Ты же видишь, я… Ну какое еще нужно доказательство, что я без ума от тебя?
Интересно, какие она до этого приводила доказательства?!
От ее завлекающего, страстного шепота мне стало нехорошо, и я лишь потому не пала трупом на месте, что само место показалось мне не очень подходящим для того, чтобы здесь закончить свой жизненный путь. Не романтичное место…
А эта пиявка все искушала, шепот ее становился все более страстным и настырным, сколько можно, он уже понял, отцепись, оставь его в покое! Бывают же бабы без стыда и совести!
— Перестань! — вдруг раздался голос Марека. Странный какой-то голос, сдавленный, на его не похожий. Я аж подпрыгнула и запуталась волосами в свисающей с потолка проволоке.
А за стенкой все стихло. Оборвался страстный шепот. Заткнулась, наконец! Любая заткнется, если на нее так рявкнуть.
Какое-то время за стеной было тихо. Потом послышался испуганный голос обольстительницы:
— Что случилось? Что с тобой?
Мне и самой интересно было знать, что случилось. Почему он молчит? Может, помер, не вынеся соблазнов? Или укоров совести? Что-то там, за стенкой, происходило. Скрипнули пружины матраса, не иначе как эта гарпия опять кинулась на него, потому что вновь раздался голос Марека — странный голос, прямо замогильный какой-то:
— Оставь!
— Но почему? — не унималась пиявка. — Что такое?
Марек разъяснил тем же драматическим, нет, трагическим загробным голосом:
— Я не хотел говорить… В этом трагедия моей жизни…
Какая еще трагедия? О чем он? Не обо мне ли?! Вампирша впилась мертвой хваткой:
— Какая трагедия? Скажи! Ах, не молчи же так! Ты должен мне сказать!
Напряженное молчание повисло в комнате. Я тоже затаила дыхание.
— Видишь ли, — раздался, наконец, надломленный голос Марека, — тяжело в этом признаваться… Я не хотел говорить, но ты сама вынуждаешь меня. Видишь ли, состояние моего здоровья… Мое несчастье в том, что я импотент. Понимаешь?
Не знаю, как вампирша, но я была так потрясена, что с трудом удержалась на ногах. Что он такое несет? Один из нас явно сошел с ума, он или я. Или… зачем-то ему надо выдумать такую чушь. А может, он выздоровел, но как-то не заметил этого, молнией пронеслось в голове. Глупости! Значит, для чего-то ему надо было выдумать такую чушь. Для чего же? Издав сдавленный крик, гетера отшатнулась — опять скрипнули пружины матраса. Там вновь воцарилось молчание. Не позавидуешь этой твари, в глупейшем положении она оказалась. Интересно, что предпримет теперь?
— А, ну тогда понятно, — послышался ее холодный, злой голос, и вдруг она резко сменила тон: — Это действительно ужасно! А ты не пробовал лечиться? С врачами советовался?
— Советовался когда-то, — Марек продолжал играть непонятную мне роль, — без толку. Не верю я им, ничего не помогает.
— Но зачем же тогда меня… Как ты мог!
Вот именно! Правильно она говорит, зачем же тогда? Я чуть было опять не кивнула головой, да вовремя вспомнила о свисающей проволоке. Ясно, эту вампиршу он не хочет, так какого черта тогда обольщает? Захотелось разыграть из себя слезливого идиота? Или ее поставить в идиотское положение? Последний вариант я всячески приветствую, но уж очень он сомнителен.
Меж тем в раззадоренную вампиршу вступили новые надежды, и она мертвой хваткой впилась в свою жертву:
— Нельзя терять надежду! И не такое теперь излечивается. У меня много знакомых врачей, найдем самых лучших. Мой отец врач, он поможет. Если надо, и за границу пошлем, там уж обязательно вылечат. Знаешь, как далеко шагнули в последнее время техника и медицина, просто чудеса творят.
И много еще подобной чепухи пришлось выслушать нам с Мареком. Он, видимо, счел нужным постепенно поддаться ее уговорам, потому что протестовал все слабее и даже согласился показаться врачу сначала тут, в Гданьске, а потом с помощью ее папочки и в Варшаве. Интересно, как он выполнит это обещание…
А потом мне представилась возможность узнать кое-что и о себе. Не хотелось бы мне показаться бестактной, сюсюкала выдра, но как же в таком случае обстоит дело с пани, в обществе которой его все тут видят?
Интересно, как он выкрутится? Оказалось, я — воплощенная духовность, некое астральное тело, прямо-таки неземное существо, и ничто плотское, в том числе и секс, меня не волнует. Выдра позволила себе выразить по этому случаю снисходительное сожаление. Подслушанная сцена заставила меня отказаться от первоначального намерения — решительного разговора с Мареком. При первых же признаках окончания его визита в соседнем номере я поспешила покинуть укромное местечко и вообще „Гранд-отель“. Все происходящее было мне непонятно, но одно не вызывало сомнения: что бы он ни делал, какую бы цель ни преследовал, мороча голову этой дряни, мне он об этом говорить не желал. А раз так, я стану на голову, но тайну его раскрою. Своими собственными силами! Пусть наводит тень на плетень, я буду не я, если всего не разузнаю, не докопаюсь до всего. Нет, он меня еще не знает!