Она захотела примерить все, что заказала, но примерить на мне, чтобы было видно со стороны. И очень настаивала, хотя я и говорила, что меньше ростом и что на мне все не так будет смотреться.
Она не стала ничего слушать и сама начала меня раздевать. Графиня целовала меня в шею, плечи, грудь, по мере того, как снимала косынку, платье, корсаж. Она восторгалась моим телом, проводила по нему руками и вновь целовала. Я сгорала от стыда, а она предложила мне померить панталоны.
Она сняла с меня мои и, проведя ладонями у меня под сорочкой, вскричала: «Какая атласная кожа, Боже мой! Моя дорогая, надо нам как-нибудь вместе принять ванну. Я бы натерла Вас миндальной пастой, и Вы бы стали белой, будто горностай. Ведь у Вас, как у горностая, есть очаровательный черный хвостик!» И она хотела коснуться моего пушка внизу, но я быстро отпрыгнула в сторону.
«О, маленькая шалунья, разве я Вас напугала? — сказала она. — Примерьте вот это!» Я покраснела и вся дрожала, когда она заключила меня в объятия и начала целовать. Возможно, это остановило ее, она не посмела продолжать и только подала мне панталоны.
Это были красивые батистовые панталоны с кружевами; я надела их. Но они не подходили мне, были слишком длинны и широки, и тогда она, чтобы приподнять ткань, просунула мне руку между ног. Рука ее дрожала, графиня явно была взволнована, и не сразу убрала руку.
«Не сомневаюсь, это будет великолепно», — приговаривала она, продолжая ласкать, целовать, трогать меня. Наконец она меня одела и позволила уйти, не забыв шепнуть перед уходом: «Я заеду за Вами в воскресенье, часа в два. Оденьтесь красиво, мы весь день будем вместе — сначала ванна, потом ужин и театр».
— Но завтра воскресенье!
— И что с того? Меня нет в магазине!
— И ты до сих пор мне ничего не рассказала?
— Было не до этого — ведь за три дня со мной столько всего произошло! Думаю, надежды ее будут обмануты! Птичка покинула клетку!
Я задумался.
— Ты испугаешься, если за тобой станет ухаживать женщина?
— Испугаюсь? Не думаю. Ты же предупредил меня, я теперь знаю, что к чему.
Она внимательно на меня посмотрела.
— Ты задумал что-то?
— Да нет. Просто интересно посмотреть, как женщины ухаживают друг за другом.
— Развратник! Можно подумать, ты никогда не видел этого!
— Я видел только раз, как женщины любили друг друга за деньги, но ты же понимаешь, что это не по-настоящему.
— Уже ничего не изменить, к несчастью.
— Правда? У тебя есть адрес графини?
— Нет.
— Как же ты у нее оказалась?
— Ни название улицы, ни дом я не запомнила, ведь меня привезли.
— Хорошо, думаю, случай еще представится, а пока оставим этот разговор.
— Вот как, сударь! Оказывается, Вы совсем не ревнивы!
— Зачем мне ревновать к женщине? Она лишь распалит тебя, и я от этого только выиграю.
— А если я буду встречаться с мужчиной?
— Я убью тебя! — сказал я самым грозным тоном. — Мужчина — это совсем другое!
— Замечательно! А то я испугалась, что ты меня разлюбил.
— Разлюбил? Я? Сейчас докажу, что это не так!
Я схватил ее в объятия и отнес на кровать, мы быстро разделись, и я наконец вспомнил про зеркало. Дернув за шнурок, я открыл его, в нем отражался свет двух канделябров.
— Ах! — восторженно вскрикнула Виолетта. — Какая красота! Мы сможем увидеть себя.
— Да. Не уверен, что ты сможешь досмотреть до конца.
— Держу пари, что да.
— Держу пари, что нет.
Я подарил ей долгий и протяженный поцелуй, начавшийся на губах и закончившийся на «холме Венеры».
Она ахнула.
— Но твоя голова… ты не сможешь там ничего увидеть!
— Я представлю, а ты смотри за нас двоих! Ты решила, как мы будем это делать?
— Медленно. Немного больно, когда я двигаюсь.
— А отвар алтеи?
— Я сделала все, как ты сказал.
— Не помогло.
— Помогло. Очень!
— Хорошо. А сейчас я завершу лечение.
Я взял кувшин с молоком и отпил из него.
— Что ты задумал, Боже мой? — удивилась Виолетта.
Я махнул рукой и указал ей на зеркало.
Подождав, пока молоко у меня во рту нагреется, я приник губами к маленькой пораненной щелочке и, наградив ее поцелуем, влил молоко внутрь.
— Ах! — вскрикнула Виолетта. — Как тепло, как приятно! Будто доходит до сердца! Что ты делаешь? Так еще не было никогда! Похоже, от тебя я узнаю много удивительных вещей!
Мой рот опустел, но я не отодвинулся.