— И что ты делала, когда лежала с сестрой?
— Мы просто засыпали, а перед этим я целовала ее и желала доброй ночи.
— И только?
— Да.
— А если мы ляжем вдвоем, как думаешь, будет так же?
— Я не знаю, но думаю, нет.
— А что бы мы делали?
Она неуверенно пожала плечами.
— Может быть, то, что делали сегодня утром?
И Виолетта кинулась ко мне на шею.
Я обнял ее в ответ, затем посадил к себе на колени и налил чашку чая, положив сахар и сливки.
— Пей.
Она послушалась.
— Нравится тебе?
Она кивнула, но без особого энтузиазма.
— Это вкусно, но…
— Но?
— Мне больше нравится парное молоко, прямо из-под коровы.
Я давно заметил, что есть в этом китайском напитке какой-то благородный привкус, и нёбо простолюдинов не сможет его оценить. Равнодушие Виолетты к чаю не удивило меня.
— Теплое молоко будет завтра утром.
Она улыбнулась в ответ.
— Ты понимаешь, что я хочу все знать? — спросила она.
— Да зачем, Господи, тебе все знать?
— Я сейчас многого не понимаю. Ты спросил, девственница ли я? Я не знаю, что это. Ты засмеялся.
— Верно.
— Так вот! Я хочу знать! Девственница — что такое?
— Если тебя не касался мужчина.
— Получается, я уже не девственница?
— Почему же?
— Сегодня утром ты касался меня. Ты меня ласкал.
— Ласкал. Но ласки могут быть разными. То, что мы делали утром, не вредит девственности.
— А какие ласки могут ее повредить?
— Для начала ты должна понять, что такое девственность.
— Я жду объяснений.
— Это не так просто.
— Но ты ведь очень умный! Пожалуйста!
— Если у юной девушки нет любовника, и никогда не было, то она — девственница. Морально и физически.
— А как это — иметь любовника?
— Значит, что у тебя есть мужчина, и ты с ним делаешь то, что продолжает человеческий род. Любовное действо.
— А мы пока этого не делали?
— Нет.
— Ты — не мой любовник?
— Нет. Я пока твой возлюбленный.
— А когда будешь любовником?
— Чем позднее, чем лучше, я надеюсь.
— Тебе не хочется?
— Наоборот! Очень сильно я хочу этого.
— Как же это странно и непонятно, Боже мой!
— Я попробую тебе объяснить, моя прекрасная малютка. Как ты знаешь, в азбуке тридцать три буквы, так вот, чтобы изучить любовную азбуку, нужно пройти их все, от «А» до «Я». Буква «А» — это поцелуй.
Я коснулся губами ее руки.
— А какую букву мы изучали утром?
Мне пришлось признаться, что я пропустил много гласных и согласных и близко подобрался к букве «Я».
— Ты опять смеешься надо мной?
— Нет, конечно же, нежный мой ангел! Каждая буква этого алфавита — это новая ласка, а каждая ласка — удовольствие. И мне бы хотелось очень медленно приоткрывать вуаль твоей непорочности, будто бы расстегивая на одежде одну пуговицу за другой. Я постепенно снимал бы с тебя одежду, обнажая то шейку, то плечико, то грудь, а затем и все остальное. Мы же с тобой поторопились. Ты разрешила мне, ты не ведала, что творишь, а я воспользовался этим, будто дикарь, пожирая глазами твою обнаженную плоть.
— Я поступила неправильно?
— Нет, что ты! Я не могу обвинять тебя! Я слишком люблю тебя и слишком хочу.
И в продолжение своих слов я освободил ее от платья. Она осталась в одной сорочке у меня на коленях.
— Что ж, если ты хочешь знать, что такое девственность, я покажу тебе. Придвинься ближе, поцелуй меня…
Она обвила мою шею руками, задыхаясь от желания, а я прижал ее к груди.
— Чувствуешь, где моя рука?
— Да. Да! — ответила она, задрожав.
— А палец?
— Ах… да…
— Палец мой касается того, что называется девственностью. Это брачная защита, пленка, когда она разрывается, нарушается девственность, девушка становится женщиной, а женщина впоследствии сможет стать матерью. Но я хочу, чтобы ты подольше оставалась девственницей. Поняла?
Мой палец ласкал ее, Виолетта ласкала меня в ответ, вскрикивая и постанывая. Потом вскрики сменились бессвязными словами, она напряглась, объятия стали сильнее, а через несколько секунд Виолетта вздохнула, откинула голову и замерла.
Я разделся, оставив на себе только рубашку, сдернул сорочку с нее и отнес девушку на кровать. Я целовал ее и прижимал к груди, сознание вернулось к ней.
— Умираю… — прошептала она.
— Нет, Виолетта, жизнь только начинается! — вскричал я. — И я живу вместе с тобой!
Мы стали целоваться, будто кусая друг друга. При каждом любовном укусе она вздрагивала. Сладострастный экстаз охватил нас.