Страшная мысль промелькнула в ее голове: она наклонилась к лицу отца, чтобы прислушаться к его дыханию, но ей показалось, что дыхание его остановилось… В ужасе она выпустила руку графа — и та, как деревянная, свесилась с кровати.
— Марианна! — повторила еще громче г-жа де Брион.
То же молчание было ответом.
После этого ужас Мари достиг крайних пределов. И она, напрягая все усилия, диким голосом закричала: «Марианна!».
Этот крик разбудил старуху. Но граф оставался недвижим.
Мари, заметя это, готова была упасть в обморок.
— Что с тобою, дитя мое? — спросила подошедшая к ней Марианна.
— Посмотри, — могла только проговорить Мари, указывая на графа.
И обе стали прислушиваться.
— Ну что? Ты ничего не слышишь, Марианна?
— Нет, — отвечала та.
— Не дышит? — проговорила Мари, падая в кресло.
Марианна угадала истину.
— Не отчаивайся еще, дитя моя! — сказала старуха. — Быть может, мы обманываемся обе. — И она хотела подойти к больному.
— Нет! Не надо! — сказала Мари. — Я предпочитаю сомнение. Зови людей и пошли за доктором.
Марианна исполнила ее приказание.
— Я три раза звала тебя, Марианна!
— Я истомилась и потому спала крепко. Прости меня.
— Добрая Марианна!
— Граф тоже спит, быть может, дитя мое; ты знаешь, ведь сказал доктор…
— Да! Но я знаю, что Бог проклял меня!
— О, не теряй надежды.
— Муж! Отец!.. Господи! — сказала Мари, ломая руки.
Через полчаса томительного ожидания вошел доктор.
Холодная дрожь пробежала по жилам обеих женщин, доктор мог принести с собою и отчаяние и радость.
— Что случилось? — спросил доктор.
— Ничего, быть может, — отвечала Мари, идя навстречу доктору и поддерживая себя невероятной надеждой.
— Я посмотрю, — сказал доктор. — Пожалуйста, выйдите отсюда, сударыня! — продолжал он, обращаясь к г-же де Брион и знаком оставляя Марианну; дрожа всем телом, Мари вышла в соседнюю комнату и там упала перед распятием.
— Она сильно любит отца? — спросил доктор Марианну.
— Более жизни, — отвечала та.
— В таком случае надо бы удалить ее.
— Разве нет надежды?
— Граф д’Ерми скончался!
При этих словах Марианна печально опустила голову.
— Так прощайте же, — продолжал доктор. — Присутствие врача теперь лишнее, надо прибегнуть к священнику.
И доктор, на которого Мари возлагала все надежды, поспешно вышел.
Марианна в слезах опустилась на колени перед трупом отца Мари, не смея сообщить ей эту страшную весть. Наконец она пошла к своей госпоже, но, растворив двери и увидев ее распростертой на коленях и полуживой от ужаса, она остановилась.
— Ну что? — проговорила слабым голосом Мари, заметив ее присутствие.
— Будь тверда, дочь моя! — отвечала Марианна.
— Он умер, да? — спрашивала Мари, бледнея, но спокойным голосом.
Марианна опустила голову и молчала.
— Где ж этот Бог, прощающий молящих его? — проговорила г-жа де Брион, опускаясь на стул.
— Остановись, дитя мое! — возразила Марианна. — Пусть душа твоего отца идет к Творцу, сопровождаемая молитвою — а не укором.
— Добрая Марианна, покинь меня.
— Тебя покинуть, дитя?
— Да, ты видишь, я приношу несчастье всем, кто меня любит, всему — что меня касается, всему — к чему я приближаюсь. Вот две могилы, вырытые мной в продолжение одной недели. Дай же мне одной вырыть такую же себе, где-нибудь на краю света, в углу, забытом людьми и Богом.
— Разве ничего не остается тебе на земле?
— Ничего! — отвечала Мари, потупив глаза.
— Как ничего? — возразила старушка. — А дочь?
— Да, дочь…
— Муж твой, умирая; поручил ее тебе. И ты должна свято исполнить этот долг — как его последнюю волю.
— Ты думаешь, что небо остановит гнев свой? Ты думаешь, что ребенок не последует за своим отцом и за моим? Ты думаешь, что она встретит меня с улыбкой?.. Нет, нет, Марианна! Дочь моя умерла, как они, и я хочу умереть…
— Полно, Мари, будь мужественна, дитя мое!
— А разве я теряла мужество? Можно ли было страдать с большею покорностью судьбе? После смерти матери разве я роптала на Бога за посланное мне наказание? Разве я переставала молиться ему?.. Когда застрелился муж — я не произнесла тогда ни одного слова в упрек судьбе! И эту ночь, окруженная всеми ужасами, возле умирающего отца, разве я не умоляла небо?.. И после этого ты советуешь мне быть мужественной! Нет, Марианна, после перенесенных мною страданий, после потери всех надежд — не нужно мужества, чтоб умереть.