— В прошлый раз я предлагала вам чай, однако насколько я слышала от Виктории, вы больше предпочитаете кофе, — предложила боярыня, указывая мне на диван. — Не согласитесь выпить со мной чашечку?
— С удовольствием, — кивнул я, возвращаясь на место.
Она отдала распоряжение заглянувшей на звон колокольчика служанке, после чего вновь перевела взгляд на меня. Я же почтительно ждал, не спеша начинать разговор.
— В этом году октябрь выдался достаточно теплым, — произнесла она с улыбкой. — Но я все равно подумываю о переезде куда-нибудь в более тихое и спокойное место. Говорят, у вас теперь на Урале появилась собственность, Дмитрий Алексеевич. Будете ли вы и там возводить оздоровительные центры, как в Казани?
Я улыбнулся.
— Возможно, — кивнул в ответ, и замолчал, пока вошедшая служанка ставила на столик между мной и боярыне кофе и чай. — Но пока что мои планы относительно владений на Урале не касаются подобных мероприятий.
Инга Валентиновна кивнула, после чего сделала крохотный глоток чая. Я последовал ее примеру, а когда поставил чашку обратно на блюдце, услышал новый вопрос.
— Скажите, княжич, насколько серьезно вы настроены в отношении моей дочери?
Что ж, к чему-то подобному я был готов. Интерес богатого княжича к пребывающей практически в нищете боярышне, постоянная помощь, о которой Инга Валентиновна не может не знать. Тут ни одна мать не поверит, что я просто мимо проходил.
— Я полагал, Виктория Львовна уже все вам рассказала, — улыбнулся я. — Но могу вас заверить, Инга Валентиновна, я настроен крайне серьезно и очень решительно.
Она спокойно кивнула и вновь отпила из своей чашки. Казалось, мы не о ее дочери говорим, а все еще обсуждаем погоду. Впрочем, только казалось — я все же заметил чуть сильнее сжавшиеся пальцы.
— Вас не смущает, что Виктория не имеет большого приданого? — уточнила боярыня. — Не поймите меня неправильно, Дмитрий Алексеевич, я знаю, что Романовы очень богаты, и для вас любое приданое покажется незначительным. Но меня беспокоит, как будут смотреть и обращаться с моей дочерью в вашей семье после вашего возможного предложения.
— Я не наследный княжич, Инга Валентиновна, — покачал я головой. — Однако моего состояния и положения хватит, чтобы Виктория Львовна ни в чем не знала нужды. А что касается вашего вопроса о приданом, то не извольте беспокоиться, я верю, что ваша дочь в скором времени станет если не самой завидной невестой, то войдет в первую десятку уж точно.
Боярыня чуть прикрыла глаза на секунду.
— Вы выбрали ее именно поэтому? — спросила Морозова. — Не поймите меня неправильно, Дмитрий Алексеевич, но после всего, что нам довелось пережить, поневоле станешь подозрительной. У меня отняли все, оставив лишь этот особняк и моих детей. Я безмерно благодарна вам за помощь, которую вы оказали и мне, и моему сыну…
Я покачал головой.
— Инга Валентиновна, я понимаю ваши опасения, и осознаю, насколько вам не хочется отдавать Викторию за первого встречного, кто проявит к ней интерес. Я бы мог сказать, что ваша дочь очаровала меня с первого взгляда, однако одной лишь внешности недостаточно. У нас общие интересы, что гораздо важнее, у вашей дочери огромный потенциал, потрясающие знания.
Понятно, на что намекала боярыня. Потеряв мужа, отдав все состояние. Теперь она опасалась, что у нее отберут дочь. Что я просто успел раньше остальных, разглядел драгоценный камень и спешу прибрать его к рукам первым.
— С моими возможностями Виктория Львовна раскроется как настоящий гений, — продолжил я после короткой паузы. — Она этого заслуживает. Я не сомневаюсь в ее успехе. К тому же я не стану запрещать ей общаться с семьей. Потому что я сам считаю, что семья — это наше главное достояние. И, говоря откровенно, до сих пор я не имел права помогать Морозовым, так как вы подчиняетесь великому князю Московскому. Но когда Виктория Львовна станет моей невестой, ваши проблемы исчезнут. Я не покупаю вас ни в коем случае, однако говорю прямо: я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива и никогда не усомнилась во мне.
Инга Валентиновна помолчала несколько секунд, и я продолжил:
— У меня есть определенная репутация. Кто-то в обществе считает меня маньяком, кто-то отморозком, кто-то уверен, что я избалованный золотой мальчик. Но никто и никогда не скажет, что я не сдержал своего слова.
Теперь боярыня улыбнулась.
— Это правда, Дмитрий Алексеевич, и я рада, что мы смогли поговорить открыто.
— Я тоже этому рад, Инга Валентиновна, — склонил голову я.
В этот момент в дверь постучались, и к нам вошел Григорий.