— Вот спасибо, царь, что хоть «Оракул» Романова приплетать не стал! — усмехнулся великий князь Можайский. — А то мы с тобой не знаем, как Невский с Соколовым принца Германского в изврата превратили, подделывая доказательства.
Соглашаться с чем-либо Виталий Игоревич не собирался. Даже для того, чтобы просто подвергнуть его допросу, государю требовались веские основания. Законные основания.
Но Хренов мертв, а умозаключениями Серпухова можно спокойно подтереться. Слово против слова — не повод подвергать аристократа тяжкому допросу, когда в обвинителях — царский человек.
Государь продолжил разговор.
— Виталя, моя Царская Служба Безопасности собрала по тебе информацию даже раньше, чем Серпухова сняли с самолета в Москве, — покачал головой Михаил II. — Еще до того, как Тимур начал давать признательные показания, у меня уже была вся информация на руках из других источников. «Оракул» штука хорошая, как бы ты не любил Романовых, а эта система для страны действительно полезна. Однако в этом деле все сделали крепкие ноги людей и длинные уши.
Великий князь криво усмехнулся, однако пока промолчал.
— Я бы, может быть, вообще не поверил словам Серпухова, — продолжил царь. — Но уж больно удачно кто-то убил твоего управляющего. Хренов умер крайне вовремя. А вот то, что орудие убийства в твоем кабинете обнаружили… Ну, не верю я, что ты настолько глуп.
— И правильно, — кивнул великий князь Можайский. — Я бы эту гарроту уничтожил. Зачем мне против себя улики хранить?
Государь кивнул.
— Вот в том-то все и дело, Виталий Игоревич, — проговорил царь. — Ты можешь отрицать сколько угодно, но я верю, что Хренов заказал Серпухову покушение на Дмитрия Романова по твоему приказу. То, что взрыв случился раньше, чем князь на шахту прибыл — сейчас не так важно, с этим мои саперы сейчас работают, выясняют, что пошло не так. Сам Серпухов был уверен, что заряды сработают, когда потребуется. Главное — что ты, Виталий Игоревич, действительно поручил своему управляющему Хренову Тарасу Ильичу устранить Дмитрия Романова, а тот привлек для этого своего старого дружка Серпухова. Но пока что доказать этого я не могу. А потому и поединок чести, на который тебя вызывает князь Демидов, отложу до тех пор, пока мы не разберемся, что на самом деле происходит.
Виталий Игоревич усмехнулся вновь.
— Старику на тот свет не терпится, против великого князя выступить решил? — уточнил он, глядя на Михаила II. — А ты его останавливать и не собираешься. Неужели решил Демидовым укорот дать, а, государь?
Царь взглянул на губернатора Киевского строго, без намека на улыбку.
— Ты говори, Виталя, да не заговаривайся, — суровым тоном произнес Михаил II. — Я ведь и осерчать могу. Пока что ты остаешься в Москве под домашним арестом в своем особняке. Сейчас выйдешь из кабинета, и к тебе будет приставлена охрана. Дела по Киеву передашь моему человеку — я пришлю его к вечеру. Поставишь подпись и печать, сложишь с себя губернаторские полномочия, и будешь сидеть в московском особняке, пока я не велю его покинуть. Ясно?
Виталий Игоревич кивнул.
— Подложное обвинение, лишение кресла губернатора, — перечислил он. — Что дальше будет? Может быть, мне уже и завещание оформлять пора?
— Если я скажу, оформишь, — спокойно кивнул царь. — А теперь оставь меня.
Не став спорить, Виталий Игоревич с достоинством поднялся из кресла и, поклонившись, вышел из кабинета. Прихватить с собой папку с доказательствами он, разумеется, не забыл.
* * *
Московский особняк князей Демидовых.
Емельян Сергеевич плеснул себе вишневого компота из пузатого графина с изящно оформленным горлышком. Закинув ногу на ногу, он повернулся к прогуливающимся по саду Георгию Емельяновичу и Ольге Кирилловне. Сидящий рядом с великим князем Руслан Александрович в своем бокале держал свежевыжатый апельсиновый сок.
— Знаешь, князь, смотрю на них, — заговорил куратор Царской Службы Безопасности, — и сердце радуется.
Хозяин особняка замедленно кивнул, после чего добавил уже вслух:
— Будущее рождается на наших глазах, Емельян Сергеевич, — сказал Руслан Александрович. — А благодаря моему внуку, мы это будущее с тобой не только сможем застать, находясь в трезвом уме и твердой памяти, но и как следует позаботиться о воспитании нашей смены. Уже одного только этого факта достаточно, чтобы стоять на стороне Дмитрия.
Емельян Сергеевич усмехнулся, после чего пригубил компота и, прихватив с покрытой голубой глазурью тарелки сушку, сломал закуску в кулаке.