Емельян Сергеевич бросил на меня взгляд и отдал распоряжение, казалось бы, в воздух, а Петр Сергеевич, декан моего факультета, уже примчался обратно с моими вещами. Процессия как раз остановилась, и меня оставили в коридоре одного, так что я быстро переоделся.
— Княжич Романов, — раскрыв дверь, объявила Шафоростова, выглянув наружу. — Войдите.
Приемная не была пуста, но облеченные властью мужчины сидели на стульях, о чем-то негромко переговариваясь, а я прошел в кабинет Петра Сергеевича. Государь занял место декана и, сцепив пальцы в замок, опирался на них подбородком. Мы были здесь одни, и Михаил II кивнул мне на стоящий перед ним стул.
— У меня есть просьба, — сказал государь, — и я хочу, чтобы ты ее тщательно обдумал, прежде чем дать ответ. В этот раз я не буду брать никаких подписок, потому что ты и сам должен понять, насколько недальновидно говорить о таких вещах. Выслушаешь?
Я склонил голову.
— Разумеется, государь.
Михаил II чуть дернул бровью, после чего вытащил из папки, лежащей на столе, несколько листов. Положив их передо мной, он жестом предложил ознакомиться с их содержимым.
Анализы ДНК, даты, медицинские анализы. Я просматривал файл за файлом, все больше понимая, что это просто чудовищное невезение. Ни за что бы ни хотел, чтобы эти документы существовали, но вот они, лежат передо мной и жгут пальцы.
— Могу я уточнить, государь?
— Спрашивай, — кивнул тот.
— Я надеюсь, это была не первая попытка суррогатного материнства? И надеюсь, не единственная успешная?
Царь усмехнулся, но брови нахмурил.
— Полагаешь, я настолько глуп, чтобы доверять дело моего наследника каким-то призрачным шансам, Дмитрий? У меня несколько сыновей и очень много дочерей. Ты — только один из них, но я уже оценил тебя, и если бы ты не подходил на роль цесаревича, мы бы здесь сейчас не сидели.
— Признаюсь, я не хочу этого, — заявил я, отодвигая документы. — Все понимаю, но… Я — Романов, государь, и всегда им останусь, ты должен понимать, что признание меня своим наследником — это политическое самоубийство. Рюриковичи поднимут восстание, только чтобы свергнуть нас всех.
Царь хмыкнул.
— И ты думаешь, я этого не знаю? — спросил он.
— Я думаю, что для роли наследника я не гожусь, — ответил я, осторожно подбирая слова. — Царицей стала Романова лишь потому, что и Рюриковичи, и Романовы перед твоим царствованием стали иметь одинаковые права на трон. Если бы сестра отца не вышла замуж за царя из Рюриковичей, началась бы гражданская война. Только объединив обе династии, можно было удержать страну. И вы это сделали. Но… Ваши общие дети не могут принадлежать к роду Романовых. Ни один великий князь не поверит, что эти документы реальны и не подтасованы царицей. А значит, будет война. И я знаю, что буду защищать свою семью. Прости, государь, но ты должен выбрать другого сына для объявления наследником престола.
— А тесты ДНК она тоже подделала? — усмехнулся Михаил II.
— Никто не станет разбираться, настоящий ли это тест ДНК, — возразил я, покачав головой. — Достаточно сказать всего лишь раз, что твой наследник — Романов, и начнется война, которую не остановить никакими тестами. Отдав мне власть, в глазах великих князей ты отдашь власть не своему сыну, а сыну Романовых. От этого никуда не деться, государь. Быть может, когда-нибудь и сможет Романов вновь сесть на трон Рюриковичей, как общий потомок обеих династий, но не сейчас, не в первом поколении, когда твою супругу ненавидит вся твоя родня.
— Меня радует, что ты все понимаешь, — сказал Михаил II. — А потому у меня будет к тебе вопрос: сможешь ли ты защитить моего наследника после его объявления? Сможешь переступить через искушение убить брата и самому занять полагающийся тебе трон?
— Смогу, — кивнул я. — Мне не нужна власть, государь. У меня есть все, что мне нужно. И, буду откровенен, я довольно плохой управленец, но смогу обеспечить твоего сына лучшей армией в мире.
Он помолчал, глядя мне в глаза. Я ощущал легкое прикосновение ауры правителя, но она не давила.
— Что ж, я доволен твоим ответом, но вижу, что и тебе есть о чем меня спросить, верно? — произнес государь, откидываясь на спинку деканского кресла.
Я кивнул.
— Ты заранее знал, что я откажусь, но все равно решил мне все показать. Почему?
Он помедлил с ответом, и мне уже начало казаться, что царь так его и не скажет, но губы Михаила II чуть дрогнули и он сказал:
— Мир вступает в очень сложную фазу, Дмитрий, — произнес он, тяжело роняя слова. — Русское царство ждут тяжелейшие испытания. И потому я рассказал тебе о твоем настоящем происхождении. Никто не знает, что нас ждет в будущем. Я буду делать все, что от меня зависит, но ты сам видишь на примере польского короля — бессмертных не существует. Поэтому я допускаю такой вариант, когда выбора ни у кого из нас уже не будет. И тогда тебе придется делать то, что у тебя получается лучшего всего — защищать. Но не только род Романовых как его княжич, а все Русское царство как его государь.