Игорь Михайлович прикрыл глаза, обдумывая мои слова. Торопить я его не собирался. Вопрос безопасности — не та тема, где можно рубить сплеча и принимать решения на бегу.
Однако в отличие от нашего биологического отца, цесаревич вполне способен оценить разницу. Тем более когда перед глазами такой живой пример. Ведь кто всерьез ожидал, что гвардия предаст?
А предала, и не так важно, чем был куплен каждый конкретный боец. Важен сам факт того, что большая часть самых привилегированных солдат Русского царства обернулась против своих сослуживцев и наплевала на клятву.
Великий князь Можайский был не единственным, у кого в руках оказались сосредоточены нити, за которые можно было дергать гвардейцев. Но большинство возможных «хозяев» погибли еще во время первого мятежа. А оставшимся Рюриковичам подчинилось бы слишком маленькое число гвардейцев.
И только Виталий Игоревич Можайский имел возможность разыграть эту карту. И разыграл удачней некуда. Хотя, конечно, немного просчитался и погиб в результате, но своей-то цели великий князь добился. И Михаил II умер.
— Я хочу посмотреть на то, как работает твой новый «Оракул», — приняв решение, озвучил Игорь Михайлович. — Предлагаю сделать так: мы здесь закончим, а потом, перед венчанием на царство, я прилечу с официальным визитом в твое княжество. Там все и обсудим.
Я медленно наклонил голову.
— Тогда давай продолжим, — сказал цесаревич. — Ведите следующую.
Глава 3
Первая наша сестра, которую пригласил к себе Игорь Михайлович на сегодня, входила в число тех родственников, кто хотел заявить о своем происхождении самостоятельно. А потому, несмотря на обещания цесаревича, я был склонен ожидать попыток устроить какой-нибудь скандал. Или хотя бы серьезный торг за наследство.
Дверь в тронный зал открылась, впуская красивую девушку в светло-голубом облегчающем платье. Темные волосы, уложенные в сложную прическу, покачивались при каждом шаге, сапфировые серьги в ушах блестели в такт движениям. Но при этом глаза оставались холодными.
Остановившись на положенном расстоянии от трона, она склонила голову, приветствуя наследника престола. В мою сторону даже глазами не повела, словно меня и вовсе не существовало.
— Добрый день, Игорь Михайлович, — произнесла боярышня Тверская, выпрямив спину.
— Анастасия Валентиновна, — с улыбкой кивнул цесаревич, — рад, что вы решили действовать разумно. И не стали «объявлять на все царство, что корона должна достаться вам, а не какому-то выскочке, которого царю подсказали Романовы».
Окончание фразы было дословной цитатой сказанного боярышней накануне в приватном разговоре с приемной матушкой. Боярин Тормашин умер от инфаркта несколько лет назад, и родом руководила боярыня, опирающаяся на четырех фаворитов из Слуг рода.
Веки боярышни чуть приподнялись, зрачки расширились. Однако больше она ничем своего удивления не выдала. И спрашивать, откуда цесаревич знает о ее словах, тоже не стала. Поняла, Анастасия Валентиновна, что ее частные разговоры — не такие уж и частные. А потому сразу сменила тактику.
— Прошу простить, если мои слова показались слишком резкими, цесаревич, — с новым поклоном произнесла она. — Однако я должна заботиться о себе в первую очередь, и если для этого мне пришлось бы бороться за свои права, я бы так и поступила. Ты ведь поступил также, верно? Род Стремневых серьезно возвысился, несмотря на то, что ты якобы карал их на суде.
Я хранил молчание, влезать в этот разговор пока что нужды не было. Анастасия Валентиновна защищалась, нападая — классическая женская тактика. Не она виновата, это обстоятельства ее вынуждают. Однако судя по характеристике, составленной «Оракулом», эта бедная овечка могла загрызть стаю волков.
— Знаешь, Анастасия, — произнес Игорь Михайлович, приподняв ладонь от подлокотника, — я ведь тебя ни в чем не обвиняю. Да, мне было не слишком приятно узнать, что я, например, как один из создателей наномашин, спасших уже сотни тысяч жизней русских подданных, всего лишь выскочка. Но, полагаю, это нормально, ведь в тебе на тот момент говорили эмоции. А раз ты пришла сюда, желая, чтобы я поступил по совести и признал тебя своей сестрой, сейчас ты руководствовалась разумом. Я ценю твою прямоту и открытость, однако ввиду случившегося обязан спросить: готова ли ты гарантировать мне, что твой язык впредь не станет опережать мозги?
Боярышня сверкнула глазами, но спорить не стала.
— Я готова, цесаревич, — ответила она.
— Хорошо, а если ты все же нарушишь данное мне слово, — подчеркнуто добродушно улыбнулся Игорь Михайлович, — я, как глава рода Милославских, не только изгоню тебя, но и накажу соответственно. Прилюдное оскорбление правящей семьи, равно как и его членов, со стороны царского человека — это серьезный проступок. А именно царским человеком ты и будешь считаться по закону после изгнания. И отвечать будешь, как положено царскому человеку — без поблажек. Ты знаешь, как за подобное наказывают?
Девушка сглотнула, ее кулаки на миг сжались так, что ногти впились в ладони. Очевидно, она не ожидала, что Игорь Михайлович так жестко будет вести переговоры. В конце концов, само его предложение ею расценивалось, как попытка купить своих братьев и сестер, а не примирить разрозненное семейство. То есть, в глазах Анастасии Валентиновны Игорь Михайлович начал с позиции слабого соперника.
Но она все же нашла в себе силы кивнуть со всем полагающимся достоинством.
— Знаю, цесаревич. Каторгой до двадцати лет и штрафом для семьи преступника, — ответила она.
— А раз боярыня Тормашина тебя поддерживает во всем, в случае нарушения с твоей стороны вы с ней обе отправитесь копать урановые рудники. Ну, или чем там женщины занимаются в таких местах? Насколько я наслышан, иметь сразу нескольких любовников, боярыне не привыкать, — жестко произнес мой биологический брат. — Несдержанность, Настенька, может привести к твоей смерти. Уж поверь, я знаю достаточно, и впредь буду знать все о тебе, твоих беседах и встречах. Мы поняли друг друга?
— Поняли, цесаревич, — шумно выдохнув, кивнула боярышня.
— В таком случае я, как глава рода Милославских, официально признаю тебя своей кровной сестрой, Анастасия Михайловна Милославская, — поведя рукой, сказал наследник престола.
Волна жара взметнула подол платья девушки, но быстро сошло на нет. Как и в случае с двумя другими Милославскими, дар был не слишком силен в момент активации.
— Ступай, тебя проводят в твои покои, где ты будешь дожидаться официального выхода, — велел цесаревич. — Твои служанки прямо сейчас будут возвращены в московский особняк Тормашиных, им нечего делать в Кремле, это чужая для них земля. А тебе будут помогать люди Милославских. Они уже ждут тебя за дверью, Анастасия.
— Благодарю, Игорь, — поклонилась наша биологическая сестра. — Но могу ли я попросить?..
Цесаревич вскинул бровь, всем своим видом демонстрируя удивление ее наглостью. После такого разговора еще и выдвигать просьбы — Анастасия явно далеко пойдет с такой напористостью. Теперь-то она Милославская, и мало найдется тех, кто посмеет ей отказать.
— Я слушаю.
— Я вижу, что рядом с тобой опять стоит князь Романов, — произнесла она, впервые бросив в мою сторону взгляд. — Раз уж ты при Романове открыто говоришь о моих прошлых делах, значит, он в курсе. Могу я попросить тебя хотя бы не подсматривать за мной в душевой и уборной? Не хочу, чтобы Дмитрий Алексеевич оказался в моей постели, пусть и только наблюдателем.
Игорь Михайлович запрокинул голову и рассмеялся совершенно искренне. Я же положил руку на ремень брюк, заложив большой палец за пряжку с гербом.
Разумеется, я понял, что таким образом сестра проверяет степень моей вседозволенности. Цесаревич не должен скармливать мне свою родню по первому моему требованию. А без его разрешения я не могу и пальцем тронуть Милославскую. А раз она официально признана — Анастасия Михайловна уже член царской семьи.
Благодаря блокираторам, вмонтированным в стены во время ремонта, в Кремле не работает магия, проявление при официальном признании от того и слабое, что его давят блокираторы. А значит, чтобы добраться до девушки, мне придется преодолевать расстояние между нами. Так что мне придется требовать ответа на словах. А я не царских кровей, значит, мое слово стоит меньше, чем ее. С этой точки зрения Анастасия Михайловна в полной безопасности.