— Она выходит замуж, — сказал я, прерывая его.
Прошло больше двух лет с тех пор. И я никогда не задумывался о том, что Михаил пустился во все тяжкие именно после этого события, воспринимая это просто как попытку отвести душу прежде, чем на плечи ляжет тяжкая доля главы рода.
Михаил подошел к Ксении и, предложив руку, повел мою сестру на танец. Я отвернулся, чтобы проверить, где там Измайлова, но Татьяну Игоревну больше занимали другие кавалеры. И это было хорошо, так что я с легким сердцем направился в сторону Сергея, стоящего рядом с Волковой, и также внимательно следящего за нашей сестрой.
Но подойти к ним мне не дали. Слуга рода остановил меня на середине пути.
— Княжич, Алексей Александрович ждет вас в кабинете, — сказал он мне, и я, кивнув, последовал за ним.
Стоило покинуть бальный зал, как я позволил себе расслабиться. Уж в этой части особняка мне точно ничего не угрожает.
Пройдя к лестнице, я кивнул двум охранникам, дежурящим возле ступенек.
— Княжич, — поприветствовали они меня синхронными движениями голов.
По пути до кабинета отца я успел передохнуть после напряжения на приеме и, войдя к князю, был уже собран и готов к диалогу.
Стоило двери открыться, отец кивнул мне, указывая на свободное кресло. В другом разместился с комфортом седой мужчина лет пятидесяти. Подтянутый и серьезный. Чувствовалось, что это каменное лицо крайне редко улыбается.
— Дмитрий, — заговорил князь, когда я прошел к предназначенному мне креслу. — Это генерал военной разведки, Марков Василий Павлович.
Мужчина встал и протянул мне ладонь. Ответив на рукопожатие, я кивнул человеку, подарившему нашей семье внедорожник, с которого Виталя до сих пор едва пылинки не сдувал от счастья.
— Рад нашей встрече, Василий Павлович, — сказал я, прежде чем мы оба опустились в кресла.
— Итак, господа, — произнес Алексей Александрович, — времени у нас немного, так что сразу перейдем к делу. Военной разведке требуется неофициальный ликвидатор.
Генерал кивнул с таким видом, будто ему зачитывали принятый в ресторане заказ. Мне это понравилось, люблю, когда люди говорят прямо, что им нужно, а не юлят, стараясь избежать неприятных формулировок.
— Мы уже договорились, что твое дело ляжет на стол самого государя, — сообщил князь, переводя взгляд на меня. — И будет на его личном контроле. Никто, кроме нашего рода, царя и генерала не будет знать об этой договоренности, — продолжил он. — Это значит, никаких званий, наград, пенсии. И, разумеется, твое вмешательство, Дмитрий, будет осуществляться только после личного приказа государя Михаила II.
Я кивнул в ответ. Это был приятный ход. Тем более что и государь наверняка хочет убедиться, что я гожусь для защиты наследника, кем бы тот ни оказался. А это лучший способ из всех возможных, чтобы сделать это не просто с пользой для страны, но и не поднимая шума.
— Теперь дело за малым, — вновь глядя на меня, сказал отец. — Твое согласие и подпись, Дмитрий.
Он придвинул мне уже заполненную форму с подпиской о неразглашении и следом договор. Я не стал сразу подмахивать документы и прочел их внимательно.
Эта бумага присваивала мне один из высших статусов сотрудника силовых структур Русского царства. После всех подписаний единственный, кто мог с меня требовать отчета — сам Михаил II. Уровень секретности для любого сотрудника ЦСБ, кроме разве что государыни, становился недоступным. И это означает, что никто больше не вправе вызывать меня на допросы.
Абсолютная защита и личная ответственность перед царем. А генерал здесь всего лишь куратор, который будет наблюдать, обеспечивать поддержку и передавать информацию. У Маркова нет никаких прав мне приказывать, по сути, он всего лишь связной.
— Я согласен, — сказал я, поставив подпись на документе.
Василий Павлович кивнул мне с легким намеком на улыбку. Возможно, так он выражал искреннюю радость, но выглядело, будто скала вдруг решила улыбнуться.
— Будем сотрудничать, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он мне. — И пока есть время, какой позывной у вас будет, чтобы нам не пришлось пользоваться ни настоящим именем, ни, само собой, титулом.
— Полагаю, у вас уже есть вариант? — предположил я, уже предчувствуя, что Марков пришел подготовленным настолько, насколько это вообще возможно.
— Зверь, — ответил тот, глядя на меня с неким ожиданием в глазах.
— Пусть так и будет, — кивнул я, легко соглашаясь.
Для меня это ничего не значило, главное, чтобы ни с кем другим потом не перепутали. А в остальном — если мерить даже местными мерками, я действительно порой крайне жесток.