Но уже на въезде в боярский квартал приноровился и чувствовал себя за рулем прекрасно.
Ворота особняка Морозовых распахнулись, и я подъехал к крыльцу. Григорий уже шел мне навстречу.
— Дмитрий Алексеевич, прошу вас следовать за мной, — проговорил он, кланяясь глубоко, но при этом без подобострастия.
— Доброго вечера, Григорий, — ответил я. — Ведите.
Он раскрыл передо мной двери, и принял плащ, после чего с поклоном удалился, оставив меня на диване в гостиной. Обстановка здесь неуловимо изменилась с моего прошлого визита. Я не мог сказать, что именно теперь по-другому, но само ощущение, что род Морозовых находится на грани банкротства, исчезло. Меня окружал спокойный достаток, уверенность в собственном будущем. Посещая такой особняк, никогда бы не подумал, что дела у бояр могут идти плохо.
Дверь слева раскрылась, и я поспешил подняться с сидения.
— Дмитрий Алексеевич, здравствуйте, — поклонилась мне хозяйка.
— Инга Валентиновна, рад снова оказаться у вас дома, — ответил я с поклоном. — И должен заметить, что вы стали еще прекраснее, чем при нашей прошлой встрече.
Боярыня Морозова улыбнулась в ответ.
После родов она действительно значительно похорошела. Но главное, что успехи дочери привнесли в облик Инги Валентиновны — исчезли морщины, ушла нервозность. Если оказавшись впервые в особняке Морозовых, я видел перед собой испуганную, но сохраняющую достоинство женщину, теперь передо мной стояла настоящий матриарх рода.
— В прошлый раз я предлагала вам чай, однако, насколько я слышала от Виктории, вы больше предпочитаете кофе, — предложила боярыня, указывая мне на диван. — Не согласитесь выпить со мной чашечку?
— С удовольствием, — кивнул я, возвращаясь на место.
Она отдала распоряжение заглянувшей на звон колокольчика служанке, после чего вновь перевела взгляд на меня. Я же почтительно ждал, не спеша начинать разговор.
— В этом году октябрь выдался достаточно теплым, — произнесла она с улыбкой. — Но я все равно подумываю о переезде куда-нибудь в более тихое и спокойное место. Говорят, у вас теперь на Урале появилась собственность, Дмитрий Алексеевич. Будете ли вы и там возводить оздоровительные центры, как в Казани?
Я улыбнулся.
— Возможно, — кивнул в ответ и замолчал, пока вошедшая служанка ставила на столик между мной и боярыней кофе и чай. — Но пока что мои планы относительно владений на Урале не касаются подобных мероприятий.
Инга Валентиновна кивнула, после чего сделала крохотный глоток чая. Я последовал ее примеру, а когда поставил чашку обратно на блюдце, услышал новый вопрос.
— Скажите, княжич, насколько серьезно вы настроены в отношении моей дочери?
Что ж, к чему-то подобному я был готов. Интерес богатого княжича к пребывающей практически в нищете боярышне, постоянная помощь, о которой Инга Валентиновна не может не знать. Тут ни одна мать не поверит, что я просто мимо проходил.
— Я полагал, Виктория Львовна уже все вам рассказала, — улыбнулся я. — Но могу вас заверить, Инга Валентиновна, я настроен крайне серьезно и очень решительно.
Она спокойно кивнула и вновь отпила из своей чашки. Казалось, мы не о ее дочери говорим, а все еще обсуждаем погоду. Впрочем, только казалось — я все же заметил чуть сильнее сжавшиеся пальцы.
— Вас не смущает, что Виктория не имеет большого приданого? — уточнила боярыня. — Не поймите меня неправильно, Дмитрий Алексеевич, я знаю, что Романовы очень богаты, и для вас любое приданое покажется незначительным. Но меня беспокоит, как будут смотреть и обращаться с моей дочерью в вашей семье после вашего возможного предложения.
— Я не наследный княжич, Инга Валентиновна, — покачал я головой. — Однако моего состояния и положения хватит, чтобы Виктория Львовна ни в чем не знала нужды. А что касается вашего вопроса о приданом, то не извольте беспокоиться, я верю, что ваша дочь в скором времени станет если не самой завидной невестой, то войдет в первую десятку уж точно.
Боярыня чуть прикрыла глаза на секунду.
— Вы выбрали ее именно поэтому? — спросила Морозова. — Не поймите меня неправильно, Дмитрий Алексеевич, но после всего, что нам довелось пережить, поневоле станешь подозрительной. У меня отняли все, оставив лишь этот особняк и моих детей. Я безмерно благодарна вам за помощь, которую вы оказали и мне, и моему сыну…
Я покачал головой.
— Инга Валентиновна, я понимаю ваши опасения и осознаю, насколько вам не хочется отдавать Викторию за первого встречного, кто проявит к ней интерес. Я бы мог сказать, что ваша дочь очаровала меня с первого взгляда, однако одной лишь внешности недостаточно. У нас общие интересы, что гораздо важнее, у вашей дочери огромный потенциал, потрясающие знания.
Понятно, на что намекала боярыня. Потеряв мужа, отдав все состояние. Теперь она опасалась, что у нее отберут дочь. Что я просто успел раньше остальных, разглядел драгоценный камень и спешу прибрать его к рукам первым.
— С моими возможностями Виктория Львовна раскроется как настоящий гений, — продолжил я после короткой паузы. — Она этого заслуживает. Я не сомневаюсь в ее успехе. К тому же я не стану запрещать ей общаться с семьей. Потому что я сам считаю, что семья — это наше главное достояние. И, говоря откровенно, до сих пор я не имел права помогать Морозовым, так как вы подчиняетесь великому князю Московскому. Но когда Виктория Львовна станет моей невестой, ваши проблемы исчезнут. Я не покупаю вас ни в коем случае, однако говорю прямо: я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива и никогда не усомнилась во мне.
Инга Валентиновна помолчала несколько секунд, и я продолжил:
— У меня есть определенная репутация. Кто-то в обществе считает меня маньяком, кто-то отморозком, кто-то уверен, что я избалованный золотой мальчик. Но никто и никогда не скажет, что я не сдержал своего слова.
Теперь боярыня улыбнулась.
— Это правда, Дмитрий Алексеевич, и я рада, что мы смогли поговорить открыто.
— Я тоже этому рад, Инга Валентиновна, — склонил голову я.
В этот момент в дверь постучались, и к нам вошел Григорий.
— Виктория Львовна, — объявил мужчина, и я встал с дивана.
На этот раз боярышня выбрала узкое темно-фиолетовое платье в пол, выгодно подчеркивающее фигуру, но при этом не показывающее ничего лишнего. Сложная прическа на голове поддерживалась уже презентованной мной заколкой. Легкий макияж, едва заметный, подчеркивал глаза девушки.
— Виктория Львовна, вы само воплощение красоты, — заверил я, разглядывая красавицу передо мной. — И позвольте вручить вам этот небольшой подарок от себя лично в знак моего восхищения.
Шкатулка щелкнула замком, открывая обеим Морозовым вид на лежащий внутри браслет. Боярыня бросила взгляд на дочь, а Виктория с улыбкой произнесла:
— Спасибо, Дмитрий Алексеевич, — сказала она, поворачиваясь к матери.
Инга Валентиновна приняла украшение и застегнула его на свободном запястье боярышни. Виктория несколько раз повернула руку, разглядывая новую черную розу, на губах девушки все это время была улыбка, а на щеках — так нравящийся мне румянец.
— Вам очень идет, — заверил я. — Позволите сопроводить вас в театр?
— Ведите, княжич, — отозвалась та, быстро посмотрев на мать.
Инга Валентиновна обвела нас обоих взглядом, после чего милостиво кивнула, отпуская.
На улице было уже темно, но небо оставалось безоблачным. Холодный резкий ветер чуть подергал боярышню за прическу, но был вынужден отступить. Я помог девушке занять место в машине, и сам сел за руль.
— Этот автомобиль уже не выглядит таким резвым, — заметила Виктория, машинально поглаживая браслет на руке. — Вы учли мои пожелания, спасибо, Дмитрий.
— Всегда к вашим услугам, — ответил я, заводя двигатель.