Исторг я у нее рыданья,
И камень пожалел, меня!
Я потрясен, не утаю.
Яви и ты мне милость тоже:
Покой мне ниспошли, о боже,
Кончай трагедию мою!
IX
Образ сфинкса наделен
Всеми женскими чертами,
Лишь придаток для него -
Тело львиное с когтями.
Мрак могильный! В этом сфинкса
Вся загадка роковая,
И труднейшей не решал
Иокасты сын и Лайя.
К счастью, женщине самой
Дать разгадку не под силу,-
Будь иначе -- целый мир
Превратился бы в могилу!
X
Три пряхи сидят у распутья;
Ухмылками скалясь,
Кряхтя и печалясь,
Они прядут -- и веет жутью.
Одна сучит початок,
Все нити кряду
Смочить ей надо;
Так что в слюне у нее недостаток.
Другой мотовилка покорна:
Направо, налево
И не без напева;
Глаза у карги -- воспаленней горна.
В руках у третьей парки -
Ножницы видно,
Поет панихидно.
На остром носу -- подобие шкварки.
О, так покончи же с ниткой
Проклятой кудели,
Дай средство от хмеля
Страшного жизненного напитка!
XI
Меня не тянет в рай небесный,-
Нежнейший херувим в раю
Сравнится ль с женщиной прелестной,
Заменит ли жену мою?
Мне без нее не надо рая!
А сесть на тучку в вышине
И плыть, молитвы распевая,-
Ей-ей, занятье не по мне!
На небе -- благодать, но все же
Не забирай меня с земли,
Прибавь мне только денег, боже,
Да от недуга исцели!
Греховна суета мирская,
Но к ней уж притерпелся я,
По мостовым земли шагая
Дорогой скорбной бытия.
Я огражден от черни вздорной,
Гулять и трудно мне и лень.
Люблю, халат надев просторный,
Сидеть с женою целый день.
И счастья не прошу другого,
Как этот блеск лукавых глаз,
И смех, и ласковое слово,-
Не огорчай разлукой нас!
Забыть болезни, не нуждаться -
О боже, только и всего!
И долго жизнью наслаждаться
С моей женой in statu quo 1.
-----------------
1 В том же положении (лат.),
СТРЕКОЗА
Вспорхнет и опустится снова
На волны ручья лесного,
Над гладью, сверкающей, как бирюза,
Танцует волшебница стрекоза!
И славит жуков восхищенный хор
Накидку ее -- синеватый флер,
Корсаж в эмалевой пленке
И стан удивительно тонкий.
Наивных жуков восхищенный хор,
Вконец поглупевший с недавних пор,
Жужжит стрекозе о любви своей,
Суля и Брабант, и Голландию ей.
Смеется плутовка жукам в ответ:
"Брабант и Голландия -- что за бред!
Уж вы, женишки, не взыщите,-
Огня для меня поищите!
Кухарка родит лишь в среду,
А я жду гостей к обеду,
Очаг не горит со вчерашнего дня,-
Добудьте же мне скорее огня!"
Поверив предательской этой лжи,
За искрой для стройной своей госпожи
Влюбленные ринулись в сумрак ночной
И вскоре оставили лес родной.
В беседке, на самой окраине парка,
Свеча полыхала призывно и ярко;
Бедняг ослепил любовный угар -
Стремглав они бросились в самый жар.
Треща поглотило жгучее пламя
Жуков с влюбленными их сердцами;
Одни здесь погибель свою обрели,
Другие лишь крылья не сберегли.
О, горе жуку, чьи крылья в огне
Дотла сожжены! В чужой стороне,
Один, вдали от родных и близких,
Он ползать должен средь гадов склизких.
"А это, -- плачется он отныне,-
Тягчайшее бедствие на чужбине.
Скажите, чего еще ждать от жизни,
Когда вокруг лишь клопы да слизни?
И ты, по одной с ними ползая грязи,
Давно стал своим в глазах этой мрачи.
О том же, бредя за Вергилием вслед,
Скорбел еще Данте, изгнанник-поэт!
Ах, как был я счастлив на родине милой,
Когда, беззаботный и легкокрылый,
Плескался в эфирных волнах,
Слетал отдохнуть на подсолнух.
Из чашечек роз нектар я пил
И в обществе высшем принят был,
Знавал мотылька из богатой семьи,
И пела цикада мне песни свои.
А ныне крылья мои сожжены,
И мне не видать родной стороны,
Я -- жалкий червь, я -- гад ползучий,
Я гибну в этой навозной куче.
И надо ж было поверить мне
Пустопорожней той трескотне,
Попасться -- да как! -- на уловки
Кокетливой, лживой чертовки!"
10
ВОЗНЕСЕНИЕ
На смертном ложе плоть была,
А бедная душа плыла
Вне суеты мирской, убогой -
Уже небесною дорогой.
Там, постучав в ворота рая,
Душа воскликнула, вздыхая:
"Открой, о Петр, ключарь святой!
Я так устала от жизни той...
Понежиться хотелось мне бы
На шслковУх подушках неба,
Сыграть бы с ангелами в прятки,
Вкусить покой блаженно-сладкий!"
Вот, шлепая туфлями и ворча,
Ключами на ходу бренча,
Кто-то идет -- и в глазок ворот
Сам Петр глядит, седобород.
Ворчит он: "Сброд повадился всякий -
Бродячие псы, цыгане, поляки,
А ты открывай им, ворам, эфиопам!
Приходят врозь, приходят скопом,
И каждый выложит сотни причин,-
Пусти его в рай, дай ангельский чин...
Пошли, пошли! Не для вашей шайки,
Мошенники, висельники, попрошайки,
Построены эти хоромы господни,-
Вас дьявол ждет у себя в преисподней!
Проваливайте поживее! Слыхали?
Вам место в чертовом пекле, в подвале!.."
Брюзжал старик, но сердитый тон
Ему не давался. В конце концов он
К душе обратился вполне сердечно:
"Душа, бедняжка, ты-то, конечно,
Не пара какому-нибудь шалопаю...
Ну, ну! Я просьбе твоей уступаю:
Сегодня день рожденья мой,
И -- пользуйся моей добротой.
Откуда ты родом? Город? Страна?
Затем ты мне сказать должна,
Была ли ты в браке: часто бывает,
Что брачная пытка грехи искупает:
Женатых не жарят в адских безднах,
Не держат подолгу у врат небесных".
Душа отвечала: "Из прусской столицы
Из города я Берлина. Струится
Там Шпрее-речонка, -- обычно летом
Она писсуаром служит кадетам.
Так плавно течет она в дождь, эта речка!..
Берлин вообще недурное местечко!
Там числилась я приват-доцентом,
Курс философии читала студентам,-
И там на одной институтке женилась,
Что вовсе не по-институтски бранилась,
Когда не бывало и крошки в дому.
Оттого и скончалась я и мертва потому".
Воскликнул Петр: "Беда! Беда!
Занятие это -- ерунда!
Что? Философия? Кому
Она нужна, я не пойму!
И недоходна ведь и скучна,
К тому же ересей полна;
С ней лишь сомневаешься да голодаешь
И к черту в конце концов попадаешь.
Наплакалась, верно, и твоя Ксантупа
Немало по поводу постного супа,
В котором -- признайся -- хоть разок
Попался ли ей золотой глазок?
Ну, успокойся. Хотя, ей-богу,
.-Мне и предписано очень строго
Всех, причастных так иль иначе
К философии, тем паче -
Еще к немецкой, безбожной вашей,
С позором гнать отсюда взашей,-
Но ты попала на торжество,
На день рожденья моего,
Как я сказал. И не хочется что-то
Тебя прогонять, -- сейчас ворота
Тебе отопру...
Живей -- ступай!...
Теперь, счастливица, гуляй
С утра до вечера по чудесным
Алмазным мостовым небесным,
Фланируй себе, мечтай, наслаждайся,
Но только -- помни: не занимайся
Тут философией, -- хуже огня!
Скомпрометируешь страшно меня.
Чу! Ангелы ноют. На лике
Изобрази восторг великий.
А если услышишь архангела пенье,