Часы уже пробили три утра, а он все лежал, уставившись в потолок. Продажа магазина его не особенно волновала. Конечно, сделка могла и сорваться, но он всегда был хладнокровен.
Так почему же ему не спалось?
Потому, что не мог перестать думать о Либ.
Весь вечер он мечтал о том, как поцелует ее на ночь. Весь вечер он желал оказаться в ее объятиях, представлял, как жадно раскроются ее губы, отвечая на каждый его поцелуй.
И что же он сделал? Ушел, не поцеловав ее на прощание.
Сколько разочарования и обиды плескалось в ее глазах.
Его очень раздражали ее рассуждения по поводу земли, и он никак не мог понять почему.
Может, потому, что эти пять лет все его мысли были поглощены только единственной целью: выкупить фамильные земли Фултонов.
Но так было до того, как он встретил Либерти Джонс.
До сих пор он никогда не задумывался о том, как станет жить после пятнадцатого сентября. Ему было, все равно.
Но теперь задумался.
Либерти Джонс — вот его будущее, и, черт возьми, какое!
Если бы только он не ушел и не испортил все…
Он должен извиниться перед Либ. И он будет полным идиотом, если уедет, не попросив у нее прощения, не увидев ее и не сказав «до свидания».
Люк резко сел на постели и бросил взгляд на часы. Пятнадцать минут пятого. Он вскочил и отправился в душ.
Если поспешить, у него будет достаточно времени, чтобы…
Люк толкнул скрипучую дверь. В доме было темно и тихо. Едва сдерживая нетерпение, Люк начал подниматься по лестнице на второй этаж. Его шаги гулко отдавались в предрассветной тишине.
Дверь в спальню Либ была распахнута. Шторы не задернуты, и через окно струился мягкий лунный свет.
Люк замер в дверях, прислушиваясь к ровному дыханию Либ.
Она спала на большой двуспальной кровати. Простыни сбились, волосы разметались по подушке. Либ спала на животе, подложив одну руку под голову, а другую откинув в сторону, словно пытаясь обнять кого-то лежащего рядом. Одну ногу она согнула, а другую свесила с края матраца.
На ней были белая мужская сорочка и очень короткие белые штанишки. Люк сглотнул. В свое время он успел повидать немало женского нижнего белья. И простого, и дорогого кружевного. Но ни одно не возбуждало его так, как этот импровизированный ночной костюм Либ.
Люк знал, что должен уйти. Если он ее разбудит поцелуем, если дотронется до нее, если она ему улыбнется, то уйти отсюда он уже не сможет. Но вместо того чтобы развернуться и пуститься бегом вниз по лестнице, Люк остановился у кровати.
Длинные стрелы девичьих ресниц покоились на усыпанных веснушками щеках, а губы слегка приоткрытого рта манили мягкостью и необыкновенной чувственностью.
Люк собрал последние жалкие остатки самообладания и заставил себя отступить назад к двери. Но не успел он сделать и двух шагов, как Либ зашевелилась и, перевернувшись на спину, уставилась на него сонными глазами.
— Люк? — Она села на постели. И тут Люк заметил, что через старую ткань поношенной сорочки отчетливо просвечивались пухлые груди Либ. — Который час? — спросила она, оглядываясь на будильник.
— Без двадцати пять.
Либ отбросила с лица спутавшиеся пряди и посмотрела на Люка. Он стоял посередине комнаты. Великолепный черный костюм, черная рубашка, что было очень нетипично для Люка, обычно он носил белые, и черный галстук. Этот наряд удивительно подчеркивал тонкие линии его смуглого лица.
— Ты пришел попрощаться? — догадалась Либ. — Я рада. — Она вымученно улыбнулась. — Я не успела вчера пожелать тебе удачи. Ну что ж… удачи тебе, Люк.
У Люка пересохло во рту. Он никак не мог вспомнить, что собирался ей сказать. Ах да, он же ведь хотел извиниться.
— Либ, мне очень жаль, что вчера все так получилось, — выдохнул Люк и, понимая, что не должен этого делать, все-таки сел радом с ней на кровать. Пружины прогнулись и застонали под его весом. — Не хочу, чтобы расхождение во взглядах пролегло между нами черной тенью. Все эти долгие пять лет я жил с единственной целью — вернуть земли предков. Я должен довести начатое до конца. Это очень важно для меня. — Он заглянул Либ в лицо и на какое-то мгновение забыл обо всем, снова поразившись глубиной ее фиалковых глаз.
— Знаю, — мягко сказала Либ. — Я просто хотела удостовериться, что ты все тщательно обдумал. — Она солнечно улыбнулась. — Боже, как чудесно пахнешь. А костюм… — Либ подняла вверх большой палец. — Ты выглядишь очень возбуждающе.
— Ты тоже. — Люк наклонился и неспешно коснулся ее губ, но в его глазах уже загорелась страсть. — Чертовски возбуждающе.
Люк снова поцеловал ее. Либ вскинула руки и обняла его за шею. Его черные волосы еще не успели высохнуть после душа. Гладкие, только что выбритые щеки мягко касались ее лица. Он поцеловал ее сильнее, с жадностью, которая удивила их обоих. Либ ощутила во рту привкус зубной пасты.
Увлекая Люка за собой, Либ откинулась назад. Горячий, влажный, жадный рот вновь накрыл ее губы, а его руки медленно заскользили по ее телу. Он шептал ее имя. Из груди Либ вырвался стон. Как же долго она ждала этих ласк. Она обвила его ногами, крепче прижимая к себе.
— Боже, Либ, — прохрипел Люк. Он поднял голову и посмотрел на женщину, которую сжимал в объятиях. Глаза ее потемнели от желания, губы раскрылись в трепетном ожидании.
— Либ, я хочу… Мы можем?..
— Да, — прошептала она в ответ, улыбаясь. — Можем.
Люк планировал пригласить Либ на ужин в день, когда он выкупит фамильные земли. Собирался сделать ей в этот вечер предложение. И если бы все случилось так, она ответила бы «да». И только тогда переступил бы он порог ее дома. Все должно было произойти совершенно иначе, но это уже не имело никакого значения. Он хотел ее… Нет, он испытывал нечто большее, чем просто желание. Он нуждался в ней. Нуждался в ее любви. О Боже, как же он любил ее…
Он сбросил пиджак, в спешке вывернув его наизнанку. И снова накрыл ее губы жарким поцелуем.
Либ поднялась на кровати. Ловкими быстрыми движениями она расстегнула пуговицы его рубашки и сдернула ее с его плеч.
Сладостно-мучительное ощущение охватило Люка, когда тонкие пальчики Либ коснулись его голой спины. Ее теплые влажные губы смело опускались от подбородка до шеи.
Сев на него верхом, Либ сильнее прижалась к его бедрам. Ее ритмичные движения дали ему понять, что время пришло. Сегодня он не выпустит Либ из своих объятий. Они наконец-то будут любить друг друга, и ничто на свете не остановит их.
О Боже! Возможно, им все-таки придется остановиться…
— Либ, у меня нет резинки. — Его срывающийся голос резко прозвучал в тишине.
Пальцы Либ нащупали пряжку на его ремне.
— У меня есть, — прошептала она, с улыбкой расстегивая молнию брюк. — В сумочке.
Люк вскочил. Скинул на пол ботинки. Следом полетели и брюки. Обнявшись, они покатились по огромной кровати. Ноги тесно переплелись, ощущение от их соприкосновения было столь же сладостным, сколь и от того, что нашли пальцы Люка под тонкой тканью ее сорочки.
Либ закрыла глаза. Невероятное наслаждение от его прикосновений струилось теплыми волнами по телу. Она так долго этого ждала. Они ждали. И все ради этого упоительного момента.
Люк потянул кверху ее рубашку, и она подняла руки, чтобы поскорее от нее избавиться.
— О Боже, — хрипло выдохнул Люк. Его голос дрожал, и Либ открыла глаза.
Во взгляде Люка было столько огня, что казалось, он прожжет ее сейчас насквозь.
— Ты прекрасна, — прошептал Люк, скользнув по ее телу сначала взглядом, а затем, почти с благоговением, руками. — Ты даже представить себе не можешь, сколько долгих ночей я провел без сна, мечтая о любви с тобой.
Либ тихо засмеялась.
— Думаю, что догадываюсь, — возразила она. — Не ты один ворочался по ночам без сна. Жаркими летними ночами… зная, что ты всего в каких-то ста ярдах от меня, я лежала здесь и, включив на полную кондиционер, воображала, как ты покрываешь меня всю поцелуями…
Глаза Люка стали почти черными.
— Всю? — прошептал он. — Может… здесь? — Склонив голову к ее груди, Люк слегка коснулся губами соска.