Либ поймала себя на том, что снова хочет оказаться в его объятиях.
Словно прочитав ее мысли, Люк слегка прищурился. На миг Либ показалось, что он сейчас привлечет ее к себе и поцелует. Но Люк не пошевелился. Либ отвернулась, многозначительно кашлянула, пытаясь придумать, что сказать, но в голову, как назло, ничего не приходило. Люк чертовски сексуально выглядел.
Он присел на корточки возле машины и заглянул под шасси.
— Давненько я не лежал под машиной, — признался Люк, слегка улыбаясь. — С чего начнем?
Удачный момент был упущен.
Либ глубоко вздохнула, чтобы скрыть досаду, и произнесла:
— Сначала нужно посмотреть, сможем ли мы вместе уместиться под этой машиной. Ты, кстати, не страдаешь клаустрофобией?
— Вообще-то нет.
— Отлично, — кивнула Либ. — Я полезу первой, поскольку мне нужно больше места, чтобы двигаться, а ты уж постарайся втиснуться рядом.
Влезая под ее маленькую машину, Люк понял, что она не шутила — он в прямом смысле этого слова втиснулся. Это была настоящая пытка — их тела плотно соприкасались. От этой близости сердце его бешено заколотилось, и он едва удержался, чтобы не поцеловать ее.
— Ну, так что я должен делать? — Люк с трудом заставил себя думать о глушителе. — Сомневаюсь, что вообще смогу хоть чем-то помочь, я и руками-то едва шевелю.
Либ взглянула на него, и в ее глазах запрыгали веселые чертики.
— Уютно здесь, да? — заметила она. — Подержи-ка вот это… — Люк неудобно повернулся и протянул вверх руку. — А я… затяну вот это…
Люк почувствовал, как Либ напряглась, пытаясь достать до рычага. Голова и плечи ее были слегка приподняты, и Люк, ругая себя за это, сунул другую ей под шею и помог укрепить зажим.
— Порядок! — возвестила Либ. — Один готов. — Она опустилась на его руку. — Пожалуй, сейчас впервые я бы предпочла ремонтировать свою машину в гараже, и пусть там будет домкрат.
Ее волосы были такими мягкими! Черт возьми, лежат вдвоем под этой чертовой машиной, обнявшись, словно любовники, и если она чуть повернет бедро, то непременно почувствует, как напряглась его плоть. И что тогда?
— Подержи, — велела Либ, и он снова поднял кверху руку. — Спасибо.
— Я не могу играть с тобой в эти игры, Либ, — вдруг признался Люк. — Даже если бы я и хотел завести роман, кстати вовсе не хочу, я бы выбрал ту, которая не сбежит отсюда через неделю.
— Мудрое решение, — похвалила Либ, снова с благодарностью принимая его помощь. — Но, кто говорит, что я собираюсь сбежать отсюда?
— Ты откуда?
Либ рассмеялась.
— Отовсюду, — заявила она. — И неоткуда.
— Хорошо, задам вопрос полегче, — продолжил Люк. — Где ты жила в последний раз?
— В Лос-Анджелесе, а до этого в Нью-Йорке.
— Я так и знал. У тебя на лбу написано, что ты городская. Ты ни за что не останешься жить в Стерлинге.
Либ искоса глянула на Люка:
— Я бы осталась, тебе на зло.
— Максимум через шесть недель и ты сбежишь отсюда.
— Как знать, — возразила Либ. — Подержи, пожалуйста, еще раз.
Люк снова протянул руку и ощутил, как вытянулось ее напружиненное тело.
— Черт бы побрал эту ржавчину! — Она повернулась к нему лицом. — Помоги мне. Может, вдвоем мы сумеем открутить проклятый болт.
Оказавшись в объятиях Люка, она ощутила прикосновение его мускулистого торса к спине. Через пару минут они установят глушитель, и придется ползком вылезать из-под машины. Боже, какой стыд!
— Ты готов?
— На счет «три», — прошептал ей на ухо Люк. — Раз, два, три…
Либ старалась изо всех сил, чувствуя, как напряглись мышцы Люка.
— Ну, давай, давай! — закричала Либ на болт, и он послушно повернулся. — Есть! — радостно воскликнула она. — Еще чуть-чуть — готово.
Люк невольно потянулся губами к ее лицу, но тут же остановил себя. Что, черт возьми, он делает? Ведь он совсем не знает эту девушку.
Но зато его тело знает. Оно считает, что Либ идеально подходит ему.
— Пожалуйста, не засни на мне. — Либ толкнула его плечом. — Давай, Люк, очнись.
Они снова взялись за ручку отвертки. Ее пальцы — тонкие, сильные, несмотря на жару, пот и масло, почему-то были холодными. Она так хорошо пахла.
— Готов?
Каким-то чудом Люку удалось кивнуть.
— На счет «три», — скомандовала Либ. — Раз, два, три!
От усилия у Люка задрожали руки, а от ее близости перехватило дыхание.
Неожиданно болт повернулся и замер.
Больше Люк вытерпеть не мог. Либ лежала рядом, ее красивые фиалковые глаза искрились весельем, ее губы казались такими мягкими…
Она потянулась к нему, и Люк, хотя и мог, не отвернулся.
Еще одна ошибка. Но какая! Ее губы действительно оказались необычайно мягкими, а рот сладким и прохладным. Она ответила на его поцелуй, он притянул ее к себе, насколько позволяли размеры машины, и… О Боже! Что он делает!
Люк отпрянул от нее, ударившись головой о дно машины.
Громко выругавшись, он вылез из-под автомобиля, подальше от Либ, подальше от соблазна. Она медленно выползла следом.
— С тобой все нормально? — поинтересовалась спокойно она.
Люк стряхнул с себя пыль и схватил с капота рубашку. Он даже не повернулся к ней и не предложил руку.
— Теперь ты можешь ехать дальше, — заметил он, когда она встала.
Либ скрестила руки.
— Ты что, собираешься меня так целовать, а потом притворяться, будто ничего не было?
Люк посмотрел ей в глаза:
— Да.
Либ испытала разочарование, смешанное со смущением. Наверное, желание в глазах Фултона ей только почудилось.
— Хорошо, — выдавила она, глубоко вздыхая и надеясь, что не сильно покраснела. — Большое спасибо за помощь.
Она стояла у своей спортивной машины — длинные, загорелые, стройные ноги, короткие джинсовые шорты с обтрепанными краями, мокрая от пота футболка, волосы растрепались, щека измазана в масле. Никогда в жизни он не желал женщины так сильно, и впервые за многие годы засомневался. Либ отвернулась и пошла в бакалейную лавку, оставив его стоять посреди дороги.
Глава 2
Странное чувство испытала Либ, подъезжая по Форест-роуд к ферме тетушки Харриет.
С шести лет она проводила здесь каждое лето, ходила пешком или ездила на ветхом тетушкином велосипеде — Харриет хоть и разрешала ей иногда покрутить баранку старенького пикапа, но за территорию фермы на нем выезжать не позволяла.
В тот год, когда Либ исполнилось шестнадцать, у тетушки случился удар, и последние восемь лет девушка навещала старушку по выходным в пансионе для престарелых неподалеку от Беллоуз-Фоллз.
Харриет плохо говорила, не могла ходить, но слышала прекрасно, и племянница часами просиживала возле нее, болтая о разных пустяках.
Они обе очень скучали по ферме, и, несмотря на невнятную речь, старушка ясно давала понять, что ее собственность ни в коем случае нельзя продавать, поэтому, дабы заплатить налоги и покрыть другие расходы, ферму сдали в аренду.
В прошлом году Харриет умерла, и Либ осталась единственной наследницей. И вот теперь, не задерживаясь нигде больше чем на девять-десять месяцев, Либ наконец решила вернуться к родному очагу.
День клонился к закату, когда машина Либ подъехала к старой ферме Харриет. Краска на доме облупилась, стекла на первом этаже были выбиты. Но все-таки это ее дом!
Дверь оказалась заперта. Адвокат Харриет Ричард Лоуэлл сообщил девушке, что ключи у соседа, в доме через дорогу.
Либ обернулась — единственный дом на несколько миль вокруг находился всего в пятидесяти ярдах. В нем некогда жила семья Фултон. Еще задолго до Войны за независимость они владели всеми землями к северу от Форест-роуд, а все земли к югу принадлежали семье Харлоу, к которой относились Харриет и Либ. Пару веков назад миссис Фултон и миссис Харлоу уговорили своих мужей построить дома так, чтобы из одного можно было докричаться до соседского.