Метафизика — наука о фундаментальной природе действительности — работает с самыми широкими абстракциями человеческого сознания, охватывая, таким образом, все конкретные предметы и события, с которыми когда-либо сталкивался индивид. Этот комплекс знаний столь огромен, а понятийная цепочка столь длинна, что человеку не под силу непосредственно держать их целиком в фокусе внимания. И все же он в этом нуждается — чтобы руководить своими поступками, ему необходима способность осознанно фокусироваться на метафизических абстракциях во всей их полноте.
Такой способностью его наделяет искусство.
Искусство — это избирательное воссоздание действительности в соответствии с метафизическими оценочными суждениями художника.
Посредством избирательного воссоздания искусство выделяет и интегрирует те аспекты действительности, которые представляют фундаментальный взгляд человека на себя самого и собственное бытие. Из бесчисленного множества конкретных предметов и явлений, из отдельных, никак не упорядоченных и на первый взгляд противоречащих друг другу атрибутов художник выделяет вещи, которые считает метафизически значимыми, и интегрирует их в отдельный новый конкретный объект, представляющий воплощенную абстракцию.
Рассмотрим, например, две скульптуры, изображающие человека: в первом случае — в виде греческого бога, во втором — в виде деформированного средневекового чудища. Обе они — метафизические оценки человека, отображающие взгляд художника на человеческую природу, конкретные воплощения философии соответствующих культур.
Искусство — это конкретизация метафизики. Искусство переносит концепты на уровень чувственного восприятия, делая возможным их непосредственное постижение, так, как если бы они были перцептами.
Именно в этом заключается психоэпистемологическая функция искусства, такова причина, по которой оно столь важно в жизни человека (и суть объективистской эстетики).
Как и язык, переводящий абстракции в психоэпистемологич еский эквивалент конкретных объектов — обозримое количество специальных единиц, — искусство преобразует метафизические абстракции в эквивалент конкретных объектов — особые сущности, доступные непосредственному восприятию. Слова «искусство — это универсальный язык» — вовсе не пустая метафора, они верны буквально, в смысле психоэпистемологической функции, исполняемой искусством.
Заметим, что в истории человечества искусство начиналось как придаток (и часто монополия) религии. Религия была примитивной формой философии — она снабжала людей общей картиной мира. Обратите внимание — искусство в таких примитивных культурах представляло собой конкретизацию метафизических и этических абстракций соответствующей религии.
Очень хорошей иллюстрацией психоэпистемологического процесса в искусстве может служить один аспект одного конкретного искусства — создание литературного образа. Человеческий характер — со всеми его бесчисленными возможностями, добродетелями, пороками, непоследовательностью и противоречиями — настолько сложен, что самая большая загадка для человека — он сам. Очень сложно изолировать и интегрировать черты характера даже в чисто когнитивные абстракции, дабы держать их в голове, стараясь понять встреченного тобой человека.
Теперь рассмотрим образ Бэббита из одноименного романа Синклера Льюиса. Он конкретизирует абстракцию, охватывающую бесчисленное множество наблюдений и оценок, объектами которых были бесчисленные свойства бесчисленного множества людей определенного типа. Льюис изолировал существенные черты их характеров и интегрировал эти черты в конкретную форму одного-единственного персонажа. Если сказать о ком-нибудь: «Он — Бэббит», короткая фраза вберет в себя весь огромный комплекс свойств, которыми автор наделил своего героя.
С переходом к нормативным абстракциям — к задаче определения нравственных принципов и отображения того, каким должен быть человек, — необходимый психоэпистемологический процесс становится еще сложнее. Выполнение самой задачи требует многих лет работы, а результат практически невозможно передать другим людям без помощи искусства. Философский трактат, содержащий исчерпывающие определения нравственных ценностей и длинный список добродетелей, которые следует практиковать, не позволит сообщить главное — каким следует быть идеальному человеку и как он должен поступать: никакой ум не справится с такой огромной массой абстракций. «Справиться» здесь означает перевести абстракции в представляющие их конкретные объекты, доступные для чувственного восприятия (то есть вновь связать их с действительностью), и сознательно удерживать все это вместе в фокусе внимания. Не существует способа объединить такого рода комплекс, иначе как создав образ реального человека — интегрированную конкретизацию, проливающую свет на теорию и делающую ее доступной для понимания.