У двери в комнату Мэрилин он остановился и нежно провел ладонью по ее щеке.
— Ты знаешь, где меня искать, просто дай знать, если я понадоблюсь тебе, — сказал он, собираясь уйти, но Мэрилин удержала его.
— Ты нужен мне, — прошептала она, — останься со мной.
— Я ничего другого и не хочу, Мэрл… Но ты устала, и ты расстроена.
Она взяла его за руку и мягко улыбнулась.
— Я имела в виду не только сегодня, Эд.
Она видела, как надежда засветилась в его глазах.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Пожалуй, я еще никогда не была так уверена в своих словах, как сейчас. Останься со мной, Эд… навсегда останься со мной.
* * *
Ник появился рано утром на следующий день. Мэрилин и Лизель обе по разным причинам в эту ночь вообще не сомкнули глаз. И, похоже, что Ник тоже провел бессонную ночь. Он появился в ресепшен небритый, глаза мутные, синяк на лбу, то есть вся печальная история буквально отпечаталась на его облике.
Когда Мэрилин посмотрела на него, мысленно готового к примирению, то вспомнила все, что когда-то хотела сказать ему, но не имела возможности. Внезапно она поняла, что не хочет вообще говорить с ним. И только теперь она поняла с ясностью, что больше не любит его.
Безусловно, мужчина, стоявший сейчас перед ней, был ей знаком, но, вместе с тем, это был абсолютно чужой человек. Совершенно чужой. Она не знала его и не хотела знать.
Он смотрел на нее круглыми глазами.
— Мэрилин…
— Да?
— Пожалуйста… позволь мне объяснить.
— Нет. Не говори ни слова, Ник. Ни слова. Ты достаточно сказал за эту неделю. Теперь моя очередь. Я хочу, чтобы ты уехал. Я дала тебе шанс. Я хочу, чтобы ты уехал и никогда больше не возвращался. Это второй шанс. Ты можешь потерять и его. Все просто. Когда Алекс станет достаточно взрослым, может быть, тебе повезет и он захочет увидеть тебя, поэтому прибереги объяснения для того дня, потому что тебе нужно будет иметь лучшее объяснение, которое ты мог бы дать своему сыну.
И затем, больше не произнеся ни слова, она повернулась и, войдя в офис, закрыла за собой дверь.
Мэрилин нашла Алекса наверху. Он сидел на подоконнике в пижаме, спиной к ней. Годрич был рядом с ним, прижавшись к мальчику вплотную своим большим телом, положив голову на его плечо.
Мэрилин старалась угадать, не плачет ли сын. Если только она увидит слезы, то догонит Ника и всыплет ему как следует.
— Как ты, малыш?
Алекс не оглянулся, вместо этого прислонился головой к Годричу и спросил:
— Я видел, как Ник приезжал. Он уехал?
— Да. — Мэрилин вздохнула. — Он ушел. Что ты скажешь на это? Ты расстроился?
К ее удивлению, он повернулся лицом кней и пожал плечами.
— Нет.
— Ты уверен?
— Я думаю, мама, нам будет лучше без него.
Он, должно быть, слышал ее слова, или это сказала Лизель, а он просто повторил за ними, подумала Мэрилин.
— Но он твой отец, Алекс.
— Он мог быть моим отцом, но, как сказала тетя Лиз, это печальный факт жизни, что люди далеко не все хорошие, и он именно такой, к сожалению…
— И ты расстраиваешься, потому что твой отец нехороший человек?
Алекс задумался на какой-то момент.
— Я предполагал, что такое может быть. А если бы он оказался таким, как я бы хотел, то я предполагал и такое.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думал, что скучал по нему… я думаю, я, правда, скучал, но… я хочу сказать, что теперь понимаю, что больше не буду скучать, потому что тот человек, по которому я скучал, не Ник. Я хотел иметь отца и все, что связано с этим, и так, чтобы и тебе и мне было хорошо с ним, то это не Ник, а Эд. Если ты согласна, я бы выбрал его, только его, мама. Потому что Эд ведет себя со мной как отец, не потому, что ему что-то нужно, а потому, что ему хорошо со мной и… с тобой, и я больше не буду скучать по Нику, когда он уедет… ты понимаешь, мама?
Но Мэрилин не могла бы ответить, потому что на этот раз она плакала.
Алекс нахмурился.
— Не плачь, мама. Разве ты не видишь, что нам не нужно печалиться и у нас есть семья, разве нет? Мы трое, и еще у нас есть Эд, и Эрик, и Лола, и Кася. Нам не обязательно быть родственниками, чтобы быть семьей, правда? И потом, у нас есть еще Годрич, Миттен, Раби — это ведь тоже наша семья… Не плачь, мамочка!
— Не волнуйся, дорогой! — Мэрилин шмыгнула носом, прижимаясь к нему. — Я плачу, потому что я счастлива.
— Что делать с этими женщинами! — сказал Алекс, качая головой. Он обнял мать, уткнулся лицом в ее мокрую щеку и застыл так, пока она не улыбнулась.
Ник заметил Лизель, которая, проводив Мэрилин в офис, вернулась в ресепшен. Внешне его лицо было совершенно спокойным. Но по тому, как раздувались его ноздри, несмотря на все его усилия скрыть злость, можно было понять, что он с трудом контролирует себя.
— Полагаю, теперь твоя очередь нанести удар, — сказал он. Его голос был низким и сдержанным. — Что ж, давай, ударь меня… Я уверен, что все здесь согласны, что я заслужил это. Бесстыжий негодяй Ник…
— На самом деле я хотела сказать тебе спасибо.
Он недоверчиво уставился на нее.
— Ты? Что ж, прекрасно, Лизель. Высокомерная оценка. Ты, разумеется, лучше, чем я и вся эта мура…
Он остановился, когда Лизель подняла руку и сказала:
— Нет, Ник, я не об этом. Ты вернулся сюда не с добрыми намерениями и вел себя как совершеннейший негодяй, но ты сам должен понять это. Я не нужна тебе для того, чтобы сказать, какой же ты мерзавец, и ты будешь жить с этим до конца своих дней. Но каковы бы ни были причины, побудившие тебя сделать то, что ты сделал, и как бы ты ни вел себя, пока был здесь, я всегда буду благодарна тебе за твой приезд… Видишь ли, им нужно было увидеть тебя, прежде чем попрощаться навсегда, потому что тогда… тогда ты уехал, даже не попрощавшись, не сказав ни слова… и то, что ты сделал на этот раз, сделало это прощание легким, как ничто другое. Если честно, твой прошлый отъезд оставил огромную пустоту в жизни твоего сына и в жизни Мэрилин… но на этот раз ты дал им понять, что это не большая потеря и им будет лучше без тебя. Поэтому, спасибо, Ник. Я говорю это от чистого сердца и совершенно искренне. Спасибо тебе.
Она подошла и, взяв его руку, пожала ее.
— Желаю тебе как можно быстрее добраться до Австралии… бедолага.
Глава 27
Лизель повернулась, чтобы уйти, и не заметила, как сзади к ней подошел Ник. Она повернулась только тогда, когда залаяла Раби, но было поздно, он уже занес руку… и размахнулся, а Лизель сделала то, что должен был сделать он в предыдущий вечер, когда лицом к лицу столкнулся с разгневанной Лоррейн, — она отпрянула в сторону.
Хруст сломанных костей и в результате жуткий крик, когда кулак Ника уткнулся в стену, не коснувшись Лизель. Он скорчился от боли и повалился на пол, прижимая к себе руку.
Здоровой рукой Ник потянулся к Лизель, ухватил ее и рванул на себя. Она оказалась рядом с ним. Его перекошенное от злости и боли лицо было в паре дюймов от ее собственного.
— О, черт, моя рука, моя проклятая рука! Ты маленькая… — Но ему не удалось договорить, так как кто-то схватил его за шиворот и оттащил от Лизель.
На какой-то момент она думала, что это Эд пришел на помощь, но голос, который она услышала, был не его, как и темно-каштановые волосы, и красивое лицо, которое в этот момент исказилось от гнева.
— Какого черта ты вздумал играть в эти игры?
Сильные руки Тома пригвоздили Ника к стене, Лизель, продолжая сидеть на полу, непонимающе смотрела на него.
— Том?
Его взгляд остановился на ней, он едва сдерживал себя.
— Ты в порядке?
Она кивнула.
— Это Ник?
Она снова кивнула, не понимая, как Том оказался здесь и что он здесь делает.
— Ради Бога, отпусти меня! — крикнул Ник, извиваясь, как рыба на крючке. И заскулил, потому что руку пронзила страшная боль.