Мэрилин покачала головой.
— Отель закрыт, с тех пор как Нэнси умерла.
— И теперь это наш дом. Что ты думаешь, Алекс?
— Он действительно наш, мама?
Мэрилин кивнула.
— Тогда мы можем войти, правда? Тем более что у тебя есть ключи…
Мэрилин медленно кивнула. Они оба правы, но почему же она чувствует, что вторгается в чужое владение, когда черным по белому написано и скреплено всеми печатями, что этот восхитительный дом теперь принадлежит ее сыну?
Она достала из бардачка машины тонкий конверт е информацией, который дал ей адвокат, и вытащила из него большой старинный ключ. И тогда все трое быстро пошли по тропинке к дому.
Дверь дома была как из сказки, тяжелая, массивная, наверху заканчивалась аркой, дерево сочеталось со старинным металлом. Мэрилин повернула ключ, чуть-чуть толкнула дверь, поколебалась, отворила чуть шире… и едва не упала. Лохматая серая собака с лаем пронеслась мимо нее и скрылась в кустах азалий, там она подняла ногу и с наслаждением выпустила нескончаемую струю…
— Это, наверное, Годрич, — сказала Лизель, протягивая руку, чтобы поддержать Мэрилин.
— Это не собака, это — слон.
— Мохнатая громадина, — добавил Алекс.
— Кто бы это ни был, я полагаю, он решил сбежать. — Мэрилин видела, как пес, наконец, закончивший свои дела, вприпрыжку побежал по дорожке.
— Что ж, думаю, нужно остановить его. Эй! — крикнула Лизель. — Мы клянемся, что будем кормить и ухаживать за тобой, запомни и не убегай… Годрич, Годрич!
Собака замедлила бег и оглянулась.
— Годрич, иди сюда, — попыталась строго произнести Лизель, и, к ее изумлению, собака повернулась и потрусила к ней. — Сидеть, — сказала она.
Пес сел.
— Во мне умерла Барбара Вудхауз.[2] — Лизель улыбнулась. — Ты всегда говорила, что я умею обращаться с животными.
— Точно. Только я имела в виду мужской вариант.
— Годрич — мальчик. — Алекс наклонился и заглянул под живот пса, чтобы убедиться.
— Я имела в виду человеческие создания.
Лизель продолжала дрессировать пса:
— Лежать!
— Сейчас тебе изменила удача, — рассмеялась Мэрилин, когда пес посмотрел на неё и не двинулся с места.
— Как думаешь, может, он послушается, если пообещать ему шоколадку? — Лизель достала шоколад из кармана Жакета.
— Не уверена насчет Годрича, но кое-кто наверняка послушался бы, — пошутила Мэрилин, когда Алекс обнял ноги тети.
Рассмеявшись, Лизель отдала ему шоколад.
— Тетя Лизель, можно, я поделюсь с Годричем?
— Собакам вредно есть шоколад. Это плохо отражается на их здоровье.
— А девушкам вредно есть пирожные, это плохо отражается на их задницах, — заявил Алекс, разворачивая шоколадку. — Ма, а задница — это то же, что и…
— Твоя тетя Лизель, — перебила Мэрилин сына, — порой забывает, что ты, как попугай, повторяешь за ней все, что она ни говорит.
— Правда? — Алекс грыз шоколад и задумчиво жевал. — Но я правильно понял, что это то же, что и… попа?
Сестры переглянулись. Ни та, ни другая не знали, что ответить. Алекс же тем временем разломил шоколадку пополам и одну половинку протянул Годрйчу.
— Обещаю впредь следить за своими словами, — заверила Лизель сестру. — Теперь мы можем войти или так и будем стоять здесь и смотреть в щель?
— Думаешь, мы можем войти? — засомневалась Мэ-ридин…
— А тебе все еще кажется, что нет?
Мэрилин робко улыбнулась.
— Может, стоит спросить Годрича, — мягко пошутила Лизель. — Кроме всего прочего, не забывайте: он второй в очереди на «трон». — Годрич, — сказала она, повернувшись к собаке, — ты как думаешь, мы можем войти?
Вместо ответа пес пробежал мимо них и скрылся в доме.
— Он сказал «да»! — с улыбкой объявил Алекс и пошел за собакой.
Глава 5
Слушая восклицания сына и сестры, Мэрил осторожно шла следом за ними, словно опасалась, что призрак старой тетушки Нэнси может внезапно появиться и попросить их немедленно покинуть дом.
То, что она увидела, заставило ее резко остановиться. Просторный холл, похожий на огромную пещеру, резная деревянная лестница, вдвое шире, чем обычная, и сверкающая полировкой… Пол, выложенный плиткой в старинном викторианском стиле, ее зеленые, бургундские и кремовые тона дополнял ковер такого же оттенка, устилавший лестницу. На каждой ступени ковер удерживали сверкающие полировкой медные рейки.
Стены были отделаны темными деревянными панелями в высоту человеческого роста, выше следовали обои с зелеными и красными листьями на бежевом, фоне.
— О, Боже мой! Клянусь, обои — настоящий Уильям Моррис, — проговорила Мэрилин, осторожно проводя ладонью по стене.
— Или Джонни Моррис. Короче, джунглимания, — пошутила Лизель.
— Тебе не нравится?
— Нет, почему. Но уж слишком старомодно. Какой-то девятнадцатый век.
— А что ты ожидала увидеть в подобном доме?
С правой стороны просторного холла тянулась стойка ресепшен, длинная и представительная, сделанная из того же сорта дерева, что и тяжелая балюстрада лестницы. На стойке стояла единственная вещь — медный, колокольчик, Алекс и Лизель не удержались и позвонили несколько раз — мелодичный звук эхом отозвался в доме.
За ресепшен был виден коридор, ведущий в еще один просторный холл, где была дверь с табличкой «Менеджер».
— Давай посмотрим, что там! — воскликнула Лизель, хватая племянника за руку.
Кроме холла и офисов, на нижнем этаже размещались официальная гостиная и просторная столовая — обе с несколькими французскими окнами, выходившими на красивую, слегка разрушенную каменную террасу, — и большая, отлично обустроенная кухня с маленькой комнаткой для персонала и узким коридором, ведущим вподсобные помещения.
Внутренний арочный коридор справа от лестницы вел в туалетные комнаты и к дальней двери, за которой находились номера для гостей, все с большими французскими окнами, выходившими в сад.
Наверху были еще два этажа, на одном из которых располагались четыре спальни для гостей, а на другом, почти под потолком, еще три комнаты.
Одна из комнат первого этажа называлась «Медовый месяц». В центре стояла кровать гигантских размеров с балдахином на четырех витых столбиках и матрасом, таким толстым, что забраться на него можно было, только приставив маленькую лесенку, если, конечно, вы не Лизель и Алекс. Они сделали проще, воспользовавшись стульчиком с красной бархатной обивкой.
— Это просто потрясающий дом! — повторяла Мэрилин в каждой комнате.
— Это не дом, а настоящий музей, — вторила ей Лизель.
— Даже если бы здесь не было отеля, нам следовало бы открыть его.
И, наконец, слева от главного холла за тяжелой гобеленовой шторой, на которой были изображены сцены охоты, они обнаружили дверь, ведущую в башню с табличкой «Частные апартаменты».
— Это, наверное, для нас, — нервно улыбаясь, сказала Лизель.
— Добро пожаловать в наш новый дом. Кто кого перенесет через порог? — пошутила Мэрилин.
— Ты возьми Годрича, а я Алекса, — предложила Лизель и подхватила смеющегося Алекса на руки.
— Хитрюга, ты получила маленького мальчишку, а мне достался этот здоровенный пес, который выглядит так, будто только что выполз из болота и пахнет… хоть нос зажимай, — проворчала Мэрилин, неохотно приглашая собаку последовать за собой.
За тяжелой дверью скрывался маленький холл с винтовой лестницей, которая вела вверх, туда, где на каждом из этажей размещалось по комнате.
Нижний этаж представлял собой очаровательную маленькую гостиную, от которой веяло подлинной стариной. Со стульями в стиле королевы Анны, кружевными салфетками и красивым камином, при виде которого Мэрилин от восторга захлопала в ладоши. Перед камином лежал ковер, очень похожий на шкуру Годрича. На стене над каминной полкой висел портрет пожилой седовласой леди с таким хмурым выражением лица, от которого уголь в камине мог загореться сам собой.