— Извини, — произнесла она, прикрывшись рукой. — Я стараюсь не смеяться, но не могу.
Глаза Рика весело блестели. Он посмотрел на спину официанта, уходившего в глубь ресторана.
— Вряд ли он слышал, но мы это узнаем, если нам не принесут следующее блюдо.
Она снова рассмеялась, чувствуя себя свободнее с Риком, чем в последние два дня. Взяла стакан и сделала глоток воды.
— Ты не пьешь вино и кофе из-за беременности?
Она кивнула.
— Я не пью вина, потому что точно неизвестно, какое количество алкоголя допустимо. А от кофе я отказалась сразу. Мне нравится запах, но я не могу его пить. — Она взяла вилку и принялась есть.
Увидела, как он сжал зубы, а потом произнес:
— Жаль, что ты мне не сказала.
— Почему? Это ведь не имеет значения? — Она имела в виду, что не пьет вино и кофе, но, как только проговорила это, поняла, что прозвучало совсем по-другому — Я хочу сказать…
— Полагаю, это совсем не имеет значения, — сдержанно ответил он.
— Вряд ли между нами могло возникнуть что-нибудь серьезное.
Ей вдруг стало трудно глотать.
— Конечно, нет.
Они оба замолчали. Через некоторое время Лисса вздохнула.
— Я тут подумала. Как только ты привез меня в Рим, твоя работа закончилась. Тебе нет никакой необходимости оставаться.
Что-то похожее на боль промелькнуло в его глазах.
— Ты хочешь, чтобы я уехал?
— Не то чтобы я хотела этого. — Если бы только она могла сказать ему, чего она действительно хотела. — Я просто хочу сказать, что пойму, если тебе захочется уехать. Ты выполнил все свои обязательства, и я уверена, что у тебя есть другие дела.
— Я считаю, что у меня есть еще одно обязательство. До тех пор, пока я не посажу тебя в самолет, я несу за тебя ответственность.
Лисса рассердилась.
— Никто не несет за меня ответственность, кроме меня самой. И я вполне способна позаботиться о себе. Ты же знаешь, что я много путешествовала, и в основном одна. Я очень ценю твою помощь в этой поездке, но я бы не погибла, если бы совершила эту поездку одна.
— Извини. Ответственность — не самое подходящее слово. Я не хотел сказать, что ты не смогла бы позаботиться о себе. Мне просто нужно увидеть, как ты сядешь в самолет, и убедиться, что с тобой все в порядке.
Она смягчилась. На Рика было невозможно долго сердиться. Особенно потому, что его заботливость была для нее одной из его привлекательных черт.
— После того, как посадишь меня в самолет, ты не будешь знать, что со мной происходит, — заметила она.
— Не буду.
Лиссе хотелось спросить, безразлична ли она ему, но мешала гордость и то, что она знала ответ. У него был к ней интерес, но временный, о котором он забудет, как только она уедет. Все воспоминания изгладятся, когда он вернется к своей жизни и своим женщинам в Милане. К женщинам, с которыми она не могла бы соперничать. Она была даже не в их лиге.
— Уже принял какое-нибудь решение? — спросила она.
Рик собрался с силами, прежде чем посмотреть в ее сторону. На ней было платье, которым она удивила его в тот первый вечер, но теперь оно еще откровеннее подчеркивало изгибы ее тела. Должно быть, она немного набрала вес за время их знакомства, и от этого стала более женственной и красивой. Стало еще труднее признаться ей, что он любит ее и хочет, чтобы она осталась. Невыносимо думать, что он не будет знать, что происходит с нею в другой части света, что не увидит ее снова.
Невыносимо даже думать, что он никогда не увидит ее с ребенком. Рик не сомневался, что Лисса будет хорошей матерью, но не мог смириться с тем, что не увидит ее в этой роли.
Почему не он отец этого ребенка? Он хочет, чтобы она была матерью его детей.
Лисса задала ему вопрос, и ему не надо было спрашивать, о каком решении она говорит. Это должно было стать самым важным решением всей его взрослой жизни. Но в последнее время Рик не мог думать о нем. Все мысли из его головы вытеснила Лисса.
— Еще нет, — наконец ответил он. — Я все еще думаю.
— Желаю тебе удачи в этом. Уверена, что решение само придет к тебе, когда ты меньше всего будешь его ожидать.
— В самом деле?
— Так ведь обычно происходит, разве нет? Мы думаем и думаем о проблеме, но, когда прекращаем думать, вдруг получаем ответ. Наше подсознание больше знает о том, чего мы хотим на самом деле. Больше, чем наш разум.
Он пожал плечами. Хотелось надеяться, что его подсознание разберется в той сумятице, которая была у него в голове, потому что сам он не мог.
Рик мысленно отодвинул болезненные темы и жизнерадостным голосом спросил:
— Так что ты думаешь о Риме, после того как наконец увидела его?