— Я не могу поверить, что Мартин знает об этом. Так не поступают с людьми. Это просто какая-то ошибка в отделе кадров.
— Я тоже так подумала. Но Ричард сказал, что Мартин в курсе всех самых незначительных дел, и нет никакой вероятности, что это ошибка.
Вики кивнула. В глубине сердца она уже знала, что это не ошибка. Это было правдой.
— Я не могу понять причину.
Эдит недоуменно покачала головой:
— Ричард был против расширения с самого начала. Ежемесячные показатели поползли вниз — у людей уже нет таких денег, как прежде, и Ричард говорит, что затраты на все эти нововведения взвинтят цены. А Мартин говорит, что нечего скупиться и раз уж делаешь какую-то работу, то нужно делать ее как следует…
— Они ссорились?
— Да, ссорились. Но, — пожилая женщина тускло улыбнулась, — ведь они всю жизнь ссорились, ты же знаешь. Мы никогда не думали… — Она внезапно замолчала и прижала к губам носовой платок.
Теперь Вики все поняла. Мартин работал сверх меры и был обеспокоен. У него поднялось давление. Ссора в такой момент, когда он был вне себя от боли, могла привести к любым диким поступкам с его стороны.
— Я поговорю с ним, — тихо сказала она. — Но вы должны подождать, пока я не сочту, что наступил удобный момент. Эдит, поверь мне, Мартин болен. Когда с ним случаются эти приступы, он выходит из себя. Он уже не понимает, насколько разумно то, что он делает. У него наступает что-то вроде умственного затмения, в этот момент с ним бесполезно разговаривать — с тем же успехом вы будете разговаривать с каменной стеной. Но, может, мне удастся помочь ему осознать, что он натворил.
«Прошу тебя, Боже, сделай, чтобы это было правдой, — в отчаянии молилась она. — Я хочу верить в то, что говорю. Это все только оттого, что он болен. Я не могу быть замужем за человеком, который бросает старых друзей. Помоги мне заставить его понять, что он не должен так вести себя».
На мягком расстроенном лице Эдит появилась жалкая улыбка, словно бледное февральское солнце в сером небе.
— Не ссорься со своим мужем из-за нас, дорогуша. Мартин не из тех, кто поддается женскому влиянию. Если он перерос Ричарда и его спокойные методы работы…
— Тем хуже для него.
— Необязательно. Мы ведь немного старомодны. Мы купим маленький домик где-нибудь на взморье, и Ричард сможет посвятить себя саду.
Вики крепко обняла ее:
— Ты просто ангел, а Ричард счастливец, что у него есть ты. Я все-таки должна поговорить с Мартином. А теперь давай выпьем чаю вместе, а потом Эткинс отвезет тебя домой на машине. Сегодня у Стефани Джойс премьера, а после мы все едем к ней на вечеринку.
— Спасибо, дорогая, но я предпочитаю автобус. Здесь совсем недалеко, а я хотела бы поскорее вернуться к Ричарду. Он не любит, когда я надолго исчезаю. Он словно прилип ко мне, как будто не может сам удержаться на ногах. — Она засунула мокрый платок в свою потрепанную сумочку и встала. — Я не буду ждать чай, если ты не возражаешь.
Вики не стала спорить. Она нежно поцеловала Эдит и позволила ей уйти.
— Я приеду навестить вас сразу, как только смогу поговорить с Мартином.
Вики не питала иллюзий по поводу возможности убедить Мартина изменить его решение. Ее главная надежда — хотя, как она понимала, довольно призрачная — состояла в том, что Ричард просто попал под всеобщее увольнение в связи с возрастом, а Мартин не принимал в этом участия.
Она одевалась довольно долго. Ей совсем не хотелось посещать премьеру мюзикла под названием «Все — на маскарад!» и присутствовать при очередном триумфе Стефани. Но она знала, что Мартину хочется еще раз продемонстрировать свою прекрасную, изысканно одетую жену. Ее гордость не позволяла ей признать свое поражение перед блистательной Стефани. Она уже научилась держаться в свете с достоинством, а экзотическое окружение Стефани больше не повергало ее в тайный испуг. Некоторые из этих людей ей даже нравились, особенно лорд Линмут, аристократичный муж Стефани.
Мартин пришел домой рано, и у них было время, чтобы посидеть за кофе перед тем, как отправиться в театр. Обычно, если они куда-нибудь ехали вдвоем, то собирались в страшной спешке.
— Отличное платье, — заметил он, придирчиво оглядев ее.
— Это то самое, в котором меня фотографировали.
Он сердечно улыбнулся ей:
— Тогда тебе следует отдать мне должное, моя девочка.