Джеймс Годдард остановил машину у дверей фешенебельного клуба «Пеликан» и помог Кэролайн выйти. Пока слуга отпарковывал машину, Кэролайн прислушивалась к веселой музыке, доносившейся изнутри, а когда они вошли в зал, она увидела самых изысканных молодых людей Палм-Бич, которые танцевали и пили шампанское. Она инстинктивно вся съежилась, чувствуя себя, как в детстве, пришелицей из иного мира, которой не место на такой вечеринке, которая не должна появляться там, где обитают Годдарды и Лоусоны, не говоря уже о том, чтобы примкнуть к их компании. Она была Кэролайн Шоу из Лэйк-Ворта — все равно что ниоткуда. Да и что она знала о светском обществе Палм-Бич?
Почувствовав ее настроение, Джеймс взял ее за талию и на мгновение привлек к себе.
Кэролайн подняла глаза, на ее лице ясно читалось отчаяние.
— Я прекрасно знаю, что это не моя среда. Независимо от того, какой сногсшибательный на мне наряд, — сказала она.
— Ты очень красивая, и ты нисколько не хуже любого из присутствующих здесь, — ответил ей Джеймс. — Я горжусь тем, что привел тебя сюда. Это ведь просто люди, не хуже и не лучше, чем где-либо еще.
Взяв ее под руку и подмигнув ей, он проводил ее в зал.
— Помни, — сказал он ей, — как только ты увидишь Роз Гарелик, тебе надо улыбаться. И когда графиня позвонит тебе завтра, не бери трубку.
В воскресенье графиня Тамара поднялась, как всегда, ни свет ни заря. Она вышла, чтобы подобрать у входа воскресный выпуск «Ярких страниц», направилась в гостиную и приготовилась выпить кофе. Налив дымящийся кофе в чашку и взяв журнал, она удобно устроилась в кресле. Бон-Бон, ее любимая мальтийская кошка, устроилась у нее на коленях.
— Ух... — пробормотала она, чувствуя, как горячий кофе возвращает ее к жизни. — Что бы я делала без чашечки «яванского» по утрам?
Она стала листать газету, разглядывая красочные фотографии вчерашних приемов и гала-шоу. Эти фотографии буквально завораживали графиню. Ей всегда доставляло особое наслаждение подсчитывать, сколько богатых и известных дам одевались в эксклюзивные наряды, разработанные для ее магазина. Для нее это была как бы игра, но очень серьезная, попытка сравнять счет и отомстить с тех самых пор, когда Селеста увела от нее мужа.
Тамара стала тщательно изучать разворот, и тут в глаза ей бросилась большая фотография. Округлив глаза, хозяйка уставилась на снимок. Да, это была она,во всем блеске! Графиня со стоном отбросила газету. Бон-Бон в страхе спрыгнула с ее колен и спряталась в угол.
— Боже мой! Я просто не верю своим глазам! Это невероятно! — воскликнула графиня.
Она потерла глаза и, взяв газету, снова посмотрела на фотографию, чтобы убедиться, что это не сон. Это уж чересчур! Невероятно! Кэролайн Шоу, ее бывшая кастелянша, та, которую она только что выставила за дверь, была на приеме у Кэндалл Лоусон с Джеймсом Годдардом, единственным наследником всего состояния инвестиционной компании «Годдард-Стивенс». Он стоял рядом с этой девицей, обняв ее за плечи. А она, негодница, была одета в платье, купленное у Селесты! У Селесты, этой низкопробной воровки чужих мужей, которая скорее всего украла и этот фасон у мадемуазель Вионнэ!
Это было настоящее оскорбление! Самое низкое предательство из всех, какие только можно вообразить! Настоящая пощечина! Ее просто унизили и обошли! Ее оскорбили!
Графиня снова бросила журнал и, едва не наступив на перепуганную Бон-Бон, ринулась к телефону. Не важно, сколько сейчас времени и кого она разбудит своим звонком. Как только осмелилась Кэролайн Шоу выставиться в этой безвкусной дешевке от Селесты на одном из самых престижных приемов в Палм-Бич? Эта девушка должна была продемонстрировать один из фасонов, предлагаемых салоном «Элеганс». Может быть, «Олеандр». Или «Жасмин».
Графиня вся тряслась от злости, прислушиваясь к гудкам в трубке. Тамара прекрасно знала, что и как ей нужно говорить. Конечно, она будет вежливой и рассудительной. Она расскажет, как сильно сожалеет обо всем случившемся и что она совсем не то имела в виду, а просто погорячилась. Кэролайн обязательно должна почувствовать раскаяние, что не вернулась и не выслушала хозяйку, после того как Джеймс Годдард вывел ее из «Элеганс». Графиня скажет Кэролайн, что работа все еще ждет ее. Ясное дело, на прежних условиях.
Девушка будет счастлива вернуться. Ведь ей и в самом деле была нужна работа. Кроме того, они ведь неплохо сработались и сдружились за эти несколько месяцев.
Нет ничего проще.
Джеймс Годдард не спал всю ночь, думая о Кэролайн Шоу и вспоминая то ощущение, которое у него возникало, когда он обнимал ее. Она такая хрупкая и беззащитная. Нежная и одновременно сильная. Джеймс вспоминал запах ее волос, ее очаровательную улыбку, умный взгляд искристых глаз. Он вспоминал, как она разговаривала с другими людьми — дружелюбно, без всякой помпезности, — и как они отнеслись к ней, а ведь некоторые узнали в ней продавщицу из «Элеганс». Она выразила свои соболезнования Эмили, но без показной сентиментальности, была искренна в своих пожеланиях Кендалл, обрадовалась, увидев Франческу Пален, с которой, очевидно, была знакома, она была вежлива с Мирандой Элиот, но сохраняла дистанцию между ними. Друзья Джеймса поглядывали на Кэролайн, восхищались ею, спрашивали о ней: как ее зовут, откуда она и где Джеймс нашел такое совершенство. Они по очереди приглашали ее танцевать и пытались познакомиться поближе. Кэролайн была мила со всеми, но при помощи взгляда или улыбки четко давала понять, кто ее избранник.
Джеймс вспоминал, как они ушли с вечера около часа ночи и как он отвозил ее домой по тихой, освещенной лунным светом дороге в Лэйк-Ворт. Верх автомобиля был открыт, и теплый тропический ветерок играл прядями волос Кэролайн. У дверей ее дома Годдард вышел, чтобы открыть перед ней дверцу машины. Джеймс проводил девушку к двери обшарпанного пансиона, в котором она жила, и вот настал момент, которого он ждал весь вечер. Он посмотрел ей в глаза, прошептал ее имя и нежно обнял.
Переполненная незнакомыми чувствами, Кэролайн лежала без сна и думала о Джеймсе Годдарде. Все, что он говорил и делал, и даже то, чего не делал, выстраивалось перед ее мысленным взором в определенную картину. Он очень уверенно водил машину, и от этого Кэролайн чувствовала себя рядом с ним в безопасности. То, что Джеймс пожертвовал своими каникулами и приехал сюда, в Палм-Бич, чтобы быть рядом с сестрой в трудные минуты, свидетельствовало о его добром сердце и великодушии. Он не спрашивал Кэролайн о ее семье или о подробностях ее жизни, и это позволяло надеяться, что он оставил эти вопросы на потом, когда она начнет ему больше доверять. Джеймс представил ее своим друзьям с таким видом, как будто гордился ею, и поддразнивал Роз Гарелик насчет баснословного гонорара за фотографию, потому что Кэролайн якобы была не только самой красивой девушкой из всех присутствовавших, но и была изысканней всех одета.
Он приносил своей даме из буфета шампанское с деликатесами, которые она выбирала. Он танцевал с Кэролайн, но заботился также о том, чтобы ей доставались и другие партнеры. Однако признался, что все время наблюдал за ней, чтобы она не затанцевалась с кем-нибудь и не исчезла из его жизни как раз тогда, когда он наконец нашел ее. Он еще рассказал Кэролайн о своих моделях, о том, что когда-нибудь попытается наладить их производство, о своей незавидной роли единственного наследника из богатой семьи с высоким положением в обществе, Пока Джеймс вез ее обратно в пансион, Кэролайн чувствовала себя как Золушка, которая возвращается домой после бала — несчастная и всеми забытая, для которой волшебство вот-вот закончится, а прекрасный принц растворится в воздухе.
Но нет, ее волшебство, оказывается, только началось, когда Джеймс проводил ее к двери пансиона, посмотрел на нее, прошептал ее имя и заключил в объятия...
— Ты от меня не отделаешься так быстро, — сказал он, пальцами подняв ее голову за подбородок так, чтобы Кэролайн смотрела ему прямо в глаза.