— А я и не собиралась, — вдруг услышала она свой ответ, произнесенный хрипловатым, глухим голосом, который звучал как чужой.
— Это только начало, — прошептал Джеймс, наклоняясь и прикасаясь губами к ее губам. Одной рукой он обнял ее за талию, притянув к себе, а пальцы другой руки запустил в ее шелковистые волосы на затылке. Его поцелуй был сначала осторожным, и Кэролайн сразу доверилась ему, прижав губы к его губам. Почувствовав ее желание, Джеймс стал целовать ее более страстно и приоткрыл губы, как бы приглашая ее следовать его примеру. Охваченная незнакомыми чувствами, девушка, словно во сне, почувствовала, как Джеймс мягко провел языком по ее губам. Непроизвольно поддаваясь его порыву, Кэролайн с тихим стоном еще крепче прижалась к нему. Она почувствовала его мускулистое тело. Его губы были солоноватыми и сладкими одновременно, и девушка бессознательно стала водить языком по его языку. Медленно приоткрыв глаза, она стала рассматривать его длинные ресницы и голубую жилку, пульсирующую на веке. Потом, снова закрыв глаза, Кэролайн полностью отдалась поцелую, у которого не было ни начала, ни конца.
Глава 7
В воскресенье утром, ровно в 10.30, кто-то позвонил в дверь пансиона Селмы. Кэролайн, которая была на ногах с половины седьмого, сбежала вниз и увидела Джеймса Годдарда, стоявшего в дверях с газетой «Яркие страницы» под мышкой и с двумя красными розами в руке. Освещенный утренним солнцем, он показался ей еще красивее, чем прежде. Само его присутствие наполнило Кэролайн таким восторгом, какого она еще никогда не испытывала. Значит, вчерашний вечер не был сном, подумала она. Джеймс Годдард действительно существует и пришел к ней — по крайней мере в данный момент.
— Я пришел раньше, — сказал он, имея в виду, что они с Кэролайн договорились встретиться в полдень. — Но я просто не мог выдержать еще полтора часа. Только не в том состоянии, в котором я сейчас.
Кэролайн улыбнулась. Она сразу поняла, что он имеет в виду, ведь она сама была в таком же состоянии: оглушенная новыми ощущениями, опьяненная чувствами, потрясенная силой начинающейся первой любви. Застенчиво посмотрев на него, она сказала:
— Я не была уверена, что все, что произошло вчера, было на самом деле. Не была уверена, что ты существуешь.
— О, все это была самая настоящая реальность, — сказал Джеймс, поцеловав ее. А про себя подумал, что он тоже всю ночь размышлял над тем, действительно ли она существует или это лишь плод его разгулявшегося воображения. И теперь он видел собственными глазами: Кэролайн во плоти стоит перед ним, свежая и прекрасная. Мягкие волосы обрамляют ее милое лицо, а домашняя одежда, состоящая из белой рубахи и шорт, только подчеркивает прекрасную фигуру. — Я сам считал, что просто придумал тебя.
Лицо Кэролайн порозовело от смущения, и она взяла его за руку.
— Я абсолютно реальна, — возразила она дрогнувшим голосом.
— И я реален, — сказал Джеймс. — Мы оба существуем на самом деле.
Он протянул ей розы.
— Это тебе. В честь нашего второго свидания.
Кэролайн поцеловала его — это был первый в ее жизни случай, когда она сама отважилась поцеловать. Губы Джеймса трепетали у ее губ, и от них по всему телу Кэролайн распространилось тепло, от которого она как бы растворилась и ей захотелось чего-то такого, чему она не могла найти объяснение.
— Твоя газета, — сказал Джеймс, отрываясь наконец от возлюбленной и протягивая ей «Яркие страницы». С нетерпением он наблюдал, как Кэролайн перелистала журнал и нашла свое фото.
— Ого! Неужели это я? — воскликнула она, смеясь и пытаясь поверить в то, что красавица из журнала — именно та девушка, которую она каждое утро видит в зеркале.
— Конечно, — сказал Джеймс, проведя пальцем по ее щеке. — Определенно это ты. А теперь скажи мне, звонила ли графиня?
— Звонила ли она? Да еще и девяти не было, как она уже дала о себе знать.
— Ты с ней говорила?
— Нет. Как ты и советовал, я попросила Селму ответить на звонок.
— А потом?
— А потом она перезвонила через пятнадцать минут, и с тех пор звонит каждые четверть часа. — Кэролайн улыбнулась. Ее лицо буквально светилось от возбуждения и радости, и Джеймс не смог устоять. Обняв, он стал целовать ее, освещенную ярким утренним солнцем, прижимаясь к ней и ощущая податливые изгибы ее тела.
— Похоже, наш план сработал, — наконец сказал он, слегка отстранившись от Кэролайн. — Пусть Тамара еще немного позлится, а потом ты выдвинешь свои условия. Потребуешь повысить жалованье и комиссионные со всех продаж.
— У нее будет инфаркт.
— Разве у нее есть сердце?
Кэролайн рассмеялась.
— Четко подмечено.
— Я хочу сказать тебе еще кое-что: ты должна поставить ее в известность, что приступишь к работе только через две недели.
— Через две недели? Почему?
— Потому что у меня осталось только две недели весенних каникул, — сказал Джеймс, снова привлекая ее к себе. — А пока я нахожусь в Палм-Бич, я не собираюсь делить тебя ни с кем, а особенно с графиней.
Последующие две недели были для Кэролайн полны незнакомых ощущений, ведь она впервые за всю жизнь попала в волшебный мир, где о ней заботились. В этом мире были катания на яхтах, прогулки при луне, пикники на природе и обеды в фешенебельных ресторанах, поездки с Джеймсом на его «остине», дискотеки для «золотой молодежи», теннис и крокет, где каждый удачный удар завершался смехом и объятиями. Они бродили по пляжу, взявшись за руки гуляли по Ворт-авеню, разглядывая витрины, заходили выпить чашечку кофе в «Павильоне», хозяин которого, Пьер, уже относился к Кэролайн как к почетной гостье, усаживал их с Джеймсом за лучший столик и предлагал самые изысканные блюда.
С каждым днем они сближались все больше и больше. Кэролайн рассказала Джеймсу о своем детстве и пожаре, случившемся по ее вине, о родителях и ее двойственных чувствах по отношению к ним. Джеймс, в свою очередь, рассказал о сложных взаимоотношениях со своими родителями, которых очень уважал. Не раз он пытался доказать им, что его мечтой было работать с Калебом Джонсом в штате Мэн, а те старались во что бы то ни стало отговорить его. Влюбленные обсуждали прошлое, все обиды и неприятности и находили слова утешения друг для друга. За эти две недели они настолько сблизились, что, казалось, были знакомы всю жизнь.
А в субботу, за неделю до окончания весенних каникул Джеймса, они стали любовниками.
Этот день они провели на его яхте «Соленые брызги», а когда начали спускаться сумерки, Джеймс поставил яхту у пирса и повел Кэролайн к «остину».
— Поедем ужинать? — спросил он.
— Только если это будет пикник, — ответила Кэролайн. Эта идея пришла ей в голову совершенно неожиданно, скорее всего, из-за всех этих приятных развлечений, которые Джеймс организовывал для нее всю неделю. Кэролайн постоянно ловила себя на мысли о том, что его романтическое отношение к жизни действовало на нее как наркотик.
Они приехали на Сансет-авеню, и Джеймс припарковал машину у «С'э си бон». Он вошел в этот изысканный магазинчик уверенной походкой человека, знающего, что немедленно получит все, что хочет. Его совершенно не интересовали цены. Он уложил в корзину набор импортных сыров, различные паштеты, французский хлеб, несколько упаковок готовых салатов, пирожные и бутылку красного вина.
— Мы не можем питаться одной любовью, — сказал он, теребя ей мочку уха, пока они стояли в очереди к кассе.
Кэролайн покраснела, заметив, что седая дама, увешанная бриллиантами, которая стояла за ними, слышала эти слова.
— Не упускай его, — вдруг обратилась она со своим советом к Кэролайн.
Джеймс повернул голову.
— Не стоит беспокоиться, мадам. Она не отделается от меня, даже если сильно этого захочет, — заявил он, выходя с Кэролайн из магазина.
* * *
Казалось, что весь этот мир создан специально для них, что звезды радостно подмигивают им, как друзья, а луна одобрительно поглядывает на них, словно союзник. Джеймс свернул с шоссе на дорожку без всяких дорожных знаков, и остановил машину под пальмами. Он достал из багажника одеяло и разложил на нем покупки. Кэролайн прислушивалась к прибою и полной грудью вдыхала свежий солоноватый воздух побережья.