Романы путешествий звали оставить утомленную пресыщенную Европу и встретиться лицом к лицу с новым миром, испытать себя в критических ситуациях. Луи Буссенар предлагает нам маршруты с континента на континент, с острова на остров. Разные страны Северной ("Приключения в стране бизонов", 1887, "Ледяной ад", "Без гроша в кармане", 1895) и Южной ("Беглецы в Гвиане", 1882) Америки, Африка ("Похитители бриллиантов", 1883, "Приключения в стране львов", 1886), Азия ("Среди факиров", 1898), Австралия ("Десять миллионов Красного опоссума", 1879), остров Куба и остров Борнео и даже путешествие из Парижа в Бразилию по суше - через Сибирь (1885).
Большинство из этих маршрутов писатель прошел своими ногами, не случайно в романе "Десять миллионов Красного опоссума" рассказчик носит его фамилию и тоже родился в городе Экренн.
Любовно и восторженно рисует он экзотические пейзажи, акцентируя в них не враждебное, а дружеское человеку. "Сияющее светило только что встряхнуло над деревней своей искрящейся шевелюрой" - так воспринимается восход солнца в Сенегале. Даже морская стихия, грозящая поглотить корабль, предстает взору читателя скорее величественной, гордой, чем коварной. Не менее романтичны и пейзажи Крайнего Севера. У реки Клондайк возле Полярного круга восхитительны минуты между восходом и заходом солнца в канун полярной ночи. Это время, когда влюбленные назначают свидание... "Звезды постепенно бледнеют и затем исчезают, а утренние сумерки становятся все лучезарнее, и вдали выплывает из тумана безбрежная снежная равнина, окутанная идеально чистой и прозрачной атмосферой. В воздухе тихо, не ощущается ни малейшего дуновения ветерка только благодаря этому и можно выносить здесь страшные морозы. Но вот над землей, показывая вначале лишь багрово-красный краешек, медленно выплывает громадный малиновый диск, окрашивающий своими лучами девственно-белый снег в нежно-розовый тон. Соприкасаясь нижним своим краем с линией горизонта, этот диск минуты две-три остается неподвижным, а затем постепенно начинает таять и, наконец, совершенно исчезает".
Некоторые издатели и переводчики, когда готовили первые издания Буссенара советского времени, считали целесообразным сокращать пейзажные зарисовки (в этом направлении велась, в частности, правка по тексту "Беглецов в Гвиане", выпущенных в 1927 году под названием "Тайна золота"), не отдавая себе отчета, что нарушают целостность художественного мира писателя, вымывают из произведений ту почву, которая, собственно, питала неутомимую любознательность автора. В необычных условиях закаливается, считает Буссенар, меняется характер европейца. Современники рассказывали, что писатель был очень похож на своих героев, несчастье предпочитал встречать шутками, не забывая поиронизировать и над самим собой. При встрече с антропофагами буссенаровский парижанин мог пожать плечами: "Ничего! Отступать - понятие, неизвестное морякам", а после того, как у него украли только что добытое золото, мог изобразить на лице улыбку: "Ба! Лучше внушать зависть, чем жалость!"
Существенна и другая художественная функция пейзажа. Пейзаж помогает Буссенару высвечивать психологию людей, для которых погода тропиков или вечная мерзлота - не экзотические мгновения, а будни. "С деревьев летели срываемые ветром листья: временами падали, как подкошенные, лесные гиганты, то сломанные на половине ствола, то вырванные с корнем из земли. Испуганные животные притихли. Птицы не подавали голоса. Над всем безраздельно господствовал вой урагана. Эта страшная буря происходила в обширной долине реки Марони, одной из главнейших рек во Французской Гвиане. Непривычный к такому буйству стихий человек, - замечает писатель, - был бы, конечно, очень удивлен, увидав до сотни людей разных возрастов и национальностей, спокойно и безмолвно стоящих в четыре ряда под обширным навесом". Уважительное терпение в отношениях с буйной природой формирует и характер туземца, считает Буссенар. Туземец приучен к крайностям - то сплошная стена дождя, то зной, - не пытается насиловать природу, переделывать ее - он к ней приспосабливается, предпочитает скорее ждать ее милостей, чем грубо их вырывать - добром такое не кончается. Другие народы, по наблюдениям автора, сохраняют спокойствие в еще более удивительных ситуациях. Так, индусы невозмутимы, даже являясь свидетелями чуда, повергшего в замешательство европейца. Слуги доктора Синтеза, например, когда он вдруг поднялся со дна морского, опрокинув все вероятности, восприняли появление хозяина как должное. "Рожденные в наивной вере, они считают браминов существами особого порядка, для которых законы логики, природы, тяготения и пр. не обязательны. Они не спрашивали себя, каким образом факиры производят странные явления и не пытались подвергнуть контролю или критике их опыты".
С пониманием призывает Буссенар встречать и другие, совсем уж дикие для европейца, обычаи. В сенегальских лесах европейцев приютило племя, как оказывается потом, каннибалов. Писатель не хочет разворачивать ужасные картины, множить возмущенные реплики. Традиция идет из древней глубины веков, люди племени не несут за нее никакой личной ответственности - они не понимают, почему это хуже, чем полакомиться бизоном. И вождь племени, проникшийся к европейцам симпатией, "был необычайно удивлен, когда увидел, что они собирают вещи, чтобы уйти; в своей антропофагической наивности он и догадаться не мог о причине их поспешного бегства".