— Вкус, — прошептал Призрак хриплым от желания голосом. — Позволь мне изведать твой вкус.
Глаза девушки расширились.
— Это больно?
— Нет. Это лишь обострит каждое касание и чувства. — По глазам Кристи он понял, что она собирается ему отказать. — Пожалуйста, сладкая моя, — нежно взмолился он. — Подари мне всего один глоток.
Вздохнув, она зажмурилась и запрокинула голову, подставляя горло.
Большего великодушия по отношению к нему еще никогда и никто не проявлял. Нашептывая ласковые слова, он покрывал ее шею поцелуями, а потом острые клыки осторожно пронзили податливую плоть. О, какая радость, какой экстаз, какой дивный вкус! Горячая сладость омыла язык, точно изысканный нектар, наполняя вампира самой жизнью.
Кристи задохнулась от нахлынувшего на нее удовольствия. Несмотря на шрамы, его тело оказалось прекрасным и мускулистым. Чуткие женские пальцы гладили теплую упругую кожу, ладони, лаская, скользили по широким плечам, груди, животу, наслаждаясь тем, как мужчина вздрагивает от прикосновений. Кристи еще никогда не испытывала такого. Их тела слились воедино, и она застонала. Он был нежным любовником, дотрагивался до нее почти с благоговением, шептал слова, от которых сладко сжималось сердце. Мысленно Кристи молилась о том, чтобы он не попросил ее остаться еще, зная, что не посмеет сказать ему «нет».
Переполненная чувствами и ощущениями, она заснула в его объятиях.
Всю ночь Эрик глядел на нее. Всю их последнюю ночь. И понимал, что не вынесет прощания и боли расставания, не сможет спокойно смотреть, как она уходит из его жизни. Поэтому в самый темный предрассветный час он одел ее и, спящую, вынес из театра, хотя сердце его отдавалось болью при каждом шаге.
Кристи проснулась, разбуженная теплыми солнечными лучами. Распахнув глаза, она тут же зажмурилась, пораженная ярким светом, от которого успела отвыкнуть за несколько недель.
Сев, она огляделась, с удивлением обнаружив, что лежит в кровати в своем гостиничном номере и понятия не имеет, как оказалась здесь. Неужели все было сном?
Она ощупала шею, и из глаз брызнули слезы: кончики пальцев наткнулись на две крохотные ранки. Это был не сон!
— О Эрик, — пробормотала она, — неужели ты не мог дать мне хотя бы попрощаться с тобой?
Вопрос уже заключал ответ. Он покинул ее прежде, чем она смогла оставить его.
Было грустно, но как бы она осталась? Ее жизнь — в Штатах. Она преподает в подготовительных классах начальной школы Бостона, там у нее есть семья, друзья и собственный дом. А Эрик не знал жизни вне катакомб Оперы. У него нет ни друзей, ни родных, ни дома. Как бы они жили вместе? Она не сможет существовать в его мире, а он — в ее.
Вздохнув, Кристи пошла в ванную, приняла душ и оделась. Слава богу, она оплатила комнату вперед… Вдруг она нахмурилась: «Как Эрик узнал, где она остановилась?»
Выйдя из номера, она спустилась к завтраку. Осталось еще три недели отпуска. Твердо решив все-таки увидеть Париж, Кристи отправилась осматривать достопримечательности: побывала у Триумфальной арки, воздвигнутой в честь всех мужчин и женщин, погибших в боях за Францию; посетила Эйфелеву башню; совершила экскурсию по собору Парижской Богоматери, который строился сто семьдесят лет; прогулялась по Пантеону, в прошлом — церкви Людовика XV, а теперь — месте упокоения таких знаменитых французских писателей и мыслителей, как Руссо и Вольтер, Гюго и Золя, ученых Пьера и Марии Кюри. Впечатляющие места, но, где бы ни была Кристи, она думала только об Эрике. С каждой секундой она все яснее понимала, что влюбилась — в его доброту и нежность, в звук его голоса, в грустную улыбку и смех.
И хотя он никогда не произносил этого вслух, она знала наверняка, что и он любит ее. Но разве одной любви достаточно? Сумеет ли она жить без него? Да и хочется ли ей этого?
Вечером она отправилась в театр, на следующий день — тоже, и так всю неделю, надеясь, что он ее отыщет. Она обследовала балконы, темные коридоры, мрачные закоулки, но Призрак не появлялся.
В свою последнюю парижскую ночь Кристи снова спряталась в туалетной комнате, а потом два часа бродила по коридорам в надежде отыскать дверь, ведущую в его логово. Она звала его, но тщетно.
Ночь она провела скверно, задремав в одном из кресел, а утром попросила обескураженного уборщика проводить ее к выходу.
Сдавшись, девушка вернулась в гостиницу, собрала вещи и купила билет на первый же самолет в Америку. Целыми днями она хандрила, и на сердце лежал тяжкий груз отчаяния.