Она подняла влажную руку и легко провела пальцем по его губам. Прикосновение было очень нежным и сильно возбуждающим. Потребность в крови возросла в нем столь же мощно и сильно, как желание.
— Каковы были ваши первоначальные намерения? — спросила она, поддразнивая. — Прежде чем мы были так грубо прерваны появившимися хамелеонами.
Он положил руку ей на шею сзади, слегка придерживая, потому что их губы встретились. В этом поцелуе не было нежности. Скорее, он был жестоким, заполненным всем голодом и желанием, которое было в Квинне.
— Благие намерения. — Она задыхалась, когда он наконец отпустил ее.
— Это только начало.
Он поцеловал ее в подбородок и уткнулся носом в пульсирующую жилку у основания шеи, вдыхая ее аромат — дикий мускус женщины и волка вместе со сладкой свежестью дождя в летний день. Аромат, который был уникальным, ее собственным и который он никогда не забудет, независимо от того, что произойдет между ними.
Его пальцы скользили вниз по ее телу, затем его руки обхватили ее, посылая волну воды, разбившуюся о бортик и выплеснувшуюся на плитки, когда он развернул их так, чтобы она была снизу, а он — сверху.
— Ага, контрол-фрик снова борется, — прошептала она, и веселье плескалось в ярких глазах. — Терпеть не можете сильных женщин и все такое.
— Как будто есть другой способ управлять вами, — пробормотал он, выпуская ее руки и снова соскальзывая вниз по ее телу.
Когда он нежно втянул в рот ее сосок, она мягко вздохнула, и ее тело выгнулось к нему, тихо его подгоняя.
Он дразнил ее, трогал, возбуждал, пока ее кровь не закипела, а тело не задрожало, и все, что он хотел сделать, — это похоронить себя глубоко в ней, освободиться, наполнив свою душу ее кровью и жизнью.
Но не сейчас. Не прямо сейчас…
Он чуть приподнялся и снова завладел ее губами. Его поцелуй был столь же настойчивым, как и прежде, наполненным неутомимым желанием, которое пылало между ними.
— Знаете, — она тяжело дышала, — для так называемого контрол-фрика вы проделываете слишком большую работу по взятию того, что хотите.
Он улыбнулся ей. Его цепкий взгляд бродил по ее прелестям, столь же крутым и симпатичным, как она сама.
— Не думаю, что вы оценили бы настойчивость, если бы это грозило уменьшить ваше собственное удовольствие.
— Поверьте мне, вы бы ничего не уменьшили.
Он изменил положение, так чтобы оказаться между ее ногами, и прижался к ней, поддразнивая, но не входя.
— Таким образом вы даете понять, что хотели бы, чтобы я вас взял?
Она усмехнулась:
— Если у вас нет чего-то поинтереснее, чем можно было бы заняться.
Он замедлил сердцебиение, пытаясь собраться с мыслями.
— Нет, — ответил он. — Не думаю, что есть.
С этими словами он глубоко вошел в нее. И это было великолепно, так великолепно. То, как ее тело обхватило его. Это был момент завершения и цельности, помимо обычного удовольствия, которое могло бы зародить жизнь в других, но в нем мог только ее поддерживать.
Он начал двигаться, и она двигалась вместе с ним. Ее податливое тело дрожало от нарастающего удовольствия. Он мог почувствовать ее желание и потребность, ведь скоро он попробует ее кровь, и это питало его собственную жажду большего. Он стал двигаться отчаянно, быстро, и она была здесь, с ним, принимая все, что он мог ей дать.
Она задыхалась, хватаясь за бортик ванны, чтобы удержаться, поскольку его движения становились все быстрее и резче. Наконец наслаждение захлестнуло ее, и она раскрылась полностью, издавая стоны, нарастающие по мере интенсивности оргазма. Еще один толчок — и мысли и время остановились, когда он кончил, втискиваясь в нее глубоко и сильно, теряясь в ней, а его зубы вошли в ее шею, и он наконец заполучил жизненную основу, в которой так нуждался.
Она кончила снова, ее дрожь прокатилась через его тело, ее разум заполнил его, дополняя его. Делая их единым целым.
Она принадлежала ему в снах и в жизни, и однажды, совсем скоро, она узнает об этом.
Он был уверен.
Перевод К. Федоровой
Кимберли Рэй
Укусы любви
Лучшего места для встречи с вампиром не придумаешь! Быстрая музыка в стиле ретро лилась из современной стереоустановки и сотрясала стены модного клуба на Манхэттене. В воздухе висел табачный дым. За длинной, от стены до стены, барной стойкой не было ни одного свободного места. И кругом зеркала — на высоких стенах, на полу, на потолке. По краям танцпола стояли велюровые диваны и столики из стекла и хрома. Стробирующий свет вспарывал мрак вдоль, поперек и по кругу, выхватывая из извивающейся массы то одного, то другого танцующего.