Девушка отодвинула кружку, достала несколько пледов и накинула их поверх штор. Потом она улеглась на полу рядом с Натаном, точно так же как он, — на правый бок, одна рука под головой, другая подтянута к груди. Расслабленным Натан не казался — он словно замер в заученной позе и держал ее уже не первый час. Летти постаралась дышать как можно реже. Позу спящего вампира на площади не покажешь — слишком статична, а вот научиться двигаться так же плавно и стремительно, как Натан, безусловно, стоило.
Раз статья настоящая, значит, Натан — настоящий журналист. Чем же он по большому счету отличается от агента? И тот и другой — посредники, знают, что продается, помогают найти покупателя. Именно так она скажет Натану. Но сперва он пообщается с полицией. А что, вполне естественно: их свела опасность, перед ее лицом люди быстро прикипают друг к другу. Только с завтрашнего дня Натану придется спать в другой комнате: ей нужны костюмы. Да, бытовые проблемы еще возникнут, придется приспосабливаться. Дверь лучше не закрывать… Летти выскользнула из комнаты, почистила зубы, легла в кровать и, так как была лишь сезонным вампиром, поставила будильник на полдень.
Перевод А. Ахмеровой
Саванна Русс
Глубокий прикус
Что определяет судьбу человека? В этом случае ее определил глазной зуб, расколовшийся до самой десны. Он был крупный, острый как пика, а его обладатель — молодой человек с длинными волосами, несколькими серьгами в одном ухе и стройным телом танцора — напоминал гота. Поэтому стоматолог Сол Тайтл решил, что зуб заточили намеренно.
«На что только не приходится смотреть стоматологу! — думал врач, делая парню рентгеновский снимок. — В мире столько извращений!»
Жарким июльским вечером, когда Солу позвонила секретарь, с бухты Гованус на Бруклин наполз густой туман. Он заглушал шаги прохожих, растворял тени машин и китайских ясеней. Старые кошмары ползли вдоль обочин и кружили у водосточных канав.
Секретарь прощебетала, что какой-то парень сломал зуб, а в службу экстренной помощи обращаться не желает. Бланш, любимая тетушка Сола, направила его к своему племяннику-стоматологу.
Толстые пальцы Сола стиснули сотовый. С тетей Бланш шутки плохи. Однажды Гленда Фэй, сестра Сола, отмахнулась от тетушкиной просьбы купить копченого сига в магазине на Восемнадцатой авеню: некогда, мол. Десять лет спустя, на свадьбе Гленды, тетя Бланш отстояла в очереди гостей, но не поцеловала новобрачную, а протянула ей сухонькую ладошку. «Милая, ты по-прежнему очень занята и не потратишь десять минут, чтобы помочь пожилой, измученной артритом женщине?»
В общем, Сол быстро согласился принять больного, хотя была суббота и часы приема давно закончились. Если честно, он особо не возражал хотя бы потому, что присмотрел в «Серкит-сити» плазменный телевизор и быстро прикинул, сколько можно содрать с того хлыща. Личная жизнь тоже не страдала. Сол был одинок — ни жены, ни подруги.
Нельзя сказать, что в любви ему не везло. Ничего подобного! В зубоврачебной школе его звали Сверлом, причем сверлил он не только гнилые зубы. Но личная жизнь давно заглохла и простаивала в сыром гараже его существования. А с кем сейчас крутить романы? Разве что с выпускницами Колледжа Сары Лоренс, которых он встречал в синагоге, а ведь каждой из них хорошо за тридцать.
Обвислая грудь, седеющие, из принципа не крашенные волосы, попы широкие и мягкие, как диванные подушки, — у этих красавиц имелось собственное мнение обо всем — от использования фэн-шуя в интерьере приемной до употребления смертельно опасной пастромы, которую так любил Сол. Биологические часы тикают, в голове доллары — Сола эти дамы штурмовали одна за другой.
Сол Тайтл отмалчивался. Он давно бы разбил стакан под хуппой, если бы не страсть, тайная и постыдная. Эта страсть гнала его в киоск за свежим «Плейбоем» и заставляла тратиться на «особые» каналы кабельного телевидения. Сол мечтал лишь о голубоглазых блондинках с маленькими носиками и именами вроде Банни. Иначе говоря, его темным сефардским глазам требовались гоянки, желательно голые.
Итак, субботним вечером парень-гот, одетый во все черное, сидел в стоматологическом кресле, Сол мурлыкал мелодию из «Призрака оперы» и изучал рентгеновский снимок. Он решил, что зуб можно спасти, но придется поставить коронку.
Профессиональное красноречие не подвело — Сол объяснил пациенту, что с зубом и как можно заплатить за прием. Впрочем, у него имелся один вопрос: нужно ли сохранить заостренный кончик клыка или лучше подкорректировать его форму и надеть такую же коронку на зуб с другой стороны? «Очевидный плюс второго варианта — красивая улыбка», — заключил Сол и осклабился, демонстрируя ровные белоснежные зубы.
Даже с полным ватных тампонов ртом пациент захохотал. От смеха, напоминавшего треск льда на реке, рентгеновский снимок задрожал в пухлой руке Сола. Тогда пациент, назвавшийся Брайсом Каньоном, сказал, что он вампир и по очевидным причинам кончик зуба следовало сделать поострее.
Вопреки скептицизму, любопытству и как минимум небольшому страху, Сол сохранил профессиональное хладнокровие. Голова заработала в турборежиме: он оценивал риск, взвешивал все за и против.
— Для такого, как вы, здоровье зубов имеет первостепенное значение, — наконец проговорил Сол.
— Верно, — прошамкал сквозь вату Брайс.
— Опытный стоматолог, ну, такой, как я, мог бы удовлетворить потребности — уж простите за каламбур! — вам подобных.
Брайс Каньон кивнул.
— Тогда, пожалуй, нам нужно поговорить, — заключил Сол.
Брайса Каньона по-настоящему звали Кормаком ОʼРайли. Он был профессиональным танцором, хотя в бродвейских шоу участвовал лишь изредка, и нестареющим жиголо. Даже слегка одурманенный лидокаином, Брайс мгновенно оценил перспективы сотрудничества с жирным стоматологом. Он подгонял бы пациентов-вампиров, разумеется за определенное вознаграждение, а Сол обслуживал бы их с должным профессионализмом и деликатностью.
— Думаю, вам самому нужно стать вампиром, — после лечения предложил Брайс, откинувшись на спинку темно-коричневого диванчика из кожзаменителя. Длинные худые ноги он положил на журнальный столик. — С точки зрения бизнеса это положительно скажется на доверии пациентов.
Предложение показалось заманчивым, даже возбуждающим, в первую очередь из-за своей противоречивости, но Сол, устыдившись, мгновенно взял себя в руки.
— Исключено. Я человек верующий, боюсь, в иудаизме это считается грехом, — не слишком уверенно проговорил он.
— Не вижу, что здесь греховного, хотя у живущих в сумеречной зоне иное отношение к вере и моральным принципам, — проговорил Брайс, скрестив руки за головой, а когда посмотрел в потолок, его лицо стало хитрым-хитрым. — Зато фантастический секс гарантирован. Женщины обожают вампиров.
— Неужели? Почему? — Слова «женщины» и «секс» действовали на изголодавшегося Сола не хуже пения сирен.
Кабинет снова огласил леденящий кровь хохот:
— Ну, приятель, мы же сексапильные плохиши, которых дóлжно направлять на путь истинный. Такое с полуоборота заводит!
Сол задрожал:
— Позвольте мне все обдумать.
Брайс почувствовал, что не просчитался, — наживка проглочена.
— Конечно! Давайте встретимся завтра вечером, и я вам все покажу и расскажу, а заодно и познакомлю с приятелями. Может, тогда будет проще определиться?
— Да, пожалуй, — кивнул Сол.
Заснуть так и не удалось. Следующим утром Сол приготовил кофе и тосты и хотел посмотреть общественно-политическую передачу, но все мысли были о предстоящей встрече с вампиром. Подумав, он счел свою жизнь неплохой, разве только немного скучноватой. Так, может, стоит встряхнуться? Например, взять отпуск и поехать в Майами, а не превращаться в Дракулу?
Тем не менее рассказы Брайса заинтриговали его. Сол давно мечтал о физической силе, которой, как ему казалось, обладают вампиры. Превращение в полубога — именно это обещал Брайс — привлекало возможностью получить мускулистый живот без диет и потения в спортзале.