– Вы видели, как эти разбойники убили моего коня? Меня злит, что я оказался пешим.
– Успокойтесь, рыцарь; вот вам мой конь, прошу садиться на него; скажите только рыцарю, побежденному вами, чтобы он подвез меня на крупе до Камалота.
– Благодарю за любезность, сир! А вы, рыцарь, слезайте; уступите седло монсеньору Ивейну и садитесь позади на круп.
Вот так мессир Ивейн и въехал в Камалот. Он прибыл туда, когда королева возвращалась из монастыря об руку с мессиром Гавейном. В зале дворца их ожидало многолюдное собрание; Ивейн спешился внизу у ступеней, отпустил восвояси побежденного рыцаря и сказал, подойдя к Гавейну:
– Сир, много толкуют о приключениях у Камалота; но не думаю, чтобы среди них бывали чудеснее тех, что видел я.
– Так раскажите нам о них, – сказал мессир Гавейн.
Ивейн поведал о том, как пленник Дагонета вынудил сдаться другого рыцаря; как он напал на двух великанов, одного убил, другого обезвредил.
– По правде говоря, – промолвил тут мессир Гавейн, – пленником Дагонета, победителем великанов, не может быть никто иной, как новый сеньор Скорбного Оплота.
По сему случаю Дагонет поднял несусветный шум:
– Победитель Скорбного Оплота и Галорской ассамблеи, покоритель великанов – мой пленник! Сам мессир Гавейн в жизни не одерживал такой победы. Я первейший рыцарь в целом мире!
XXX
А рыцарь, покоритель великанов, на выезде из леса встретил вавассера, едущего с охоты с превосходной косулей, привязанной к лошади одного из оруженосцев. Этот вавассер предложил ему кров:
– Вас встретят как нельзя лучше, а косулю эту вы отведаете на ужин.
Рыцарь возражать не стал и заночевал в этом доме. На другой день, прослушав мессу, он облачился в доспехи и простился с вавассером.
Спустя несколько дней он подъехал к мощеной дороге длиною в одно лье, проложенной по сырой и болотистой земле. При входе на нее стоял вооруженный рыцарь, с которым не миновать было поединка, стоило ему назваться врагом короля Артура и носителя обета биться со всеми, кому не так мил увечный, как виновник его увечья. Напрасно наш рыцарь заклинал его отречься; пришлось помериться силами и убить его, дабы не стать клятвопреступником. Эта встреча потом ему дорого стоила. Когда он по мощеной дороге подъезжал к городу, именуемому Пюи де Малеот, его обогнали два оруженосца; один вез шлем недавно убиенного, другой его щит. Как только сам он въехал в ворота Малеота, за ним их заперли; он услышал нестройные громкие выкрики и тут же оказался в окружении разъяренной толпы рыцарей, оруженосцев и слуг, которые скопом набросились на него и в первый же миг убили его коня. Он живо извернулся и долго держал вне досягаемости сорок с лишним глеф, на него наставленных; наконец, он отошел к ступеням ближнего укрепленного дома и там продолжал свою безысходную оборону. В изнеможении он упал на колени, когда к нему спустилась владелица дома и предложила забрать его как пленника.
– Что я такого сделал, госпожа, чтобы забирать меня в плен?
– Вы убили сына моего сенешаля, и вы иначе не избегнете мести его родных и друзей.
Он протянул даме свой меч; толпа остановилась, и он позволил увести себя в застенок, или тюрьму, обустроенную в одном из концов большой залы. Застенок этот имел ширину в два туаза, а длину в бросок камня. Стены его сближались по мере того, как доходили до конька крыши. Два застекленных окна, обращенные на эту сторону, позволяли пленнику видеть все, что делалось в зале[91]. Туда и заперли нашего рыцаря.
XXXI
Повествование оставит его здесь в его темнице, чтобы вновь перенести нас к королю Артуру, которого только что уведомил посланник одной дамы из числа его подданных[92], что Галеот, сын Великанши, правитель Дальних островов, готовится перейти рубеж с войском в сто тысяч латников.
91
Нелегко внятно представить себе этот застенок из описаний, которые варьируют в разных изложениях и даже в одном и том же, на расстоянии нескольких строк; вот наиболее вразумительное: «Застенок был в головном конце залы; внизу была прорезь, а вверху решетка. Он был по два туаза в каждую сторону, а высотою до перекрытий залы; на каждой стене залы было по два окна из слоновой кости (
92
Рукописи 341, л. 60, и 773, л. 32, говорят: «Девица с рубежей Сезиля». В № 339, л. 19, значится просто: «девица». (