- Я вся замызганная, как последний урод!
Она усаживает меня на диван:
- Успокойся, это же ерунда, отстираем все.
- Да причем здесь отстираем, ты что, не понимаешь, что происходит?
Дорохина поднимает глаза к потолку и терпеливо говорит:
- Понимаю. Обычное дело!
- Ни хрена ты не понимаешь! Обычное дело…. Только не для меня! Меня в зоопарк нужно сдать и людям показывать!
Раскачиваюсь взад – вперед, как китайский болванчик. Хочется плакать и орать. Или, наоборот, без разницы.
- Так, прекрати истерику. Ты купила, что я тебя просила?
Не могу остановиться и продолжаю причитать:
- Да, купила.
- Ну, давай сюда.
Лезу в сумку и вытаскиваю оттуда пухлый пакет с подарками для Марии Павловны. Дорохина тут же сует в него нос.
- Ну-ка… Все, пошли со мной в ванну.
Светка решительно встает, а у меня уже нет никаких сил. Только на нытье и стоны:
- Свет.
- Марш со мной в ванну, я кому сказала.
Собираюсь с силами и поднимаюсь.
- Марш!
Тащит меня за собой, хнычущего и несчастного… Оставляю Дорохину снаружи, а сам захожу внутрь ванной комнаты… Стараясь не смотреть, стаскиваю с себя пострадавшее барахло, вместе с испачканным комком туалетной бумаги, тошнота опять поднимается к горлу и я судорожно все засовываю в мусорный пакет – не хватало еще стирать всякую дрянь.
***
Через пять минут, смыв с себя все остатки происшедшей катастрофы, обновленный и почти счастливый, усаживаюсь на табуретку, расстилаю на коленях еще влажное полотенце и беру в руки упаковку с тампонами. Что теперь?
- Я готова.
Дорохина приоткрывает дверь, откашливается и подает голос:
- Так, действие первое.
Первое, так первое… Вытаскиваю один пакетик с тампоном на белый свет и рассматриваю его со всех сторон… Да-а-а… Вот он какой, цветочек аленький.
Светлана торопит из-за двери:
- Открываем его.
- Как открываем?
- Ну как, руками открываем. Ну как, еще…. Открыла?
- Ну, подожди, у меня же ногти.
Они почти квадратной формы и с перламутровым маникюром. Ухватить ими хоть что-нибудь, по – моему, невозможно. Приходится оболочку рвать зубами. Гадость. Кусок пленки остается во рту, я пытаюсь его выплюнуть, а потом смахиваю с губы рукой. Дорохина за дверью опять подает голос:
- Ну, видишь шнурок?
Ага. Держу эту зеленую хрень за нитку…. Как дохлую мышь за хвост. Смотрю печально и вздыхаю.
- Да, я за него держу.
- Молодец! А теперь Маш, слушай меня внимательно. Ты только не переживай. В этом нет ничего особенного.
Брезгливо смотрю на сие изделие. Переживать о чем? Тут вешаться пора, а не переживать. Уныло отворачиваю нос в сторону. Светка заглядывает в дверную щель:
- Ну, это же у каждой женщины такое, ну!
- Свет, давай поменьше текста, а?
- Ну, ладно, извини, как скажешь.
- Что там дальше?
- А дальше тебе нужно аккуратно попытаться…
Только не это... Поднимаю глаза к потолку…
- … Вставить его на место.
Слово, какое… вставить. Беззвучно матерюсь…. Да я вообще боюсь дотрагиваться до этого туловища лишний раз… тем более, до этого «места»... Хрен его знает, как оно потом себя поведет, прецеденты-то были…
- Блин, кош-мар!
- Маш, ну?!
Со вздохом встаю. Светка выдает очередной перл:
- Ну, задирай там ногу.
Был бы кобелем, задрал бы, но, увы... Это даже представить и то стыдно, не то что сделать… Задрать ногу и вставить! Я тебе что, извращенец, какой-нибудь?
- Свет, я не могу!
Опять сажусь на табуретку, но Дорохина не отстает:
- Да можешь ты, ну! Ну, давай аккуратно, держи там за веревочку.
Стыдобища то какая. Да еще под надзором! Поворачиваю голову в сторону дверной щели и рявкаю:
- Свет, закрой дверь, я так не могу!
Дорохина прикрывает дверь, а я со вздохом встаю, нагибаюсь и шарю под подолом платья, тыкая пластмассовой фигней то под одним углом, то под другим. Ни фига. Но помогать все равно не буду! Дорохина снова чуть приоткрывает дверь.
- Ну, что?
Поворачиваю голову в ее сторону.
- Не идет!
С меня этого изврата хватит. Сажусь на табуретку обратно. Светлана под дверью ноет.
- Ну, должен пойти.
- Должен, но не идет!
- Ну как, ну…
Черт с тобой… встаю, предпринимаю новую попытку и опять с тем же результатом.
- Я тебе русским языком говорю – не идет и все!
Меня вся эта ситуация начинает нервировать, но Светка вдруг говорит:
- Ну, ладно, забыли.
В полном недоумении усаживаюсь опять на табуретку.
- Что, значит, забыли?
- Ну, так и забыли. Давай прокладку попробуем. Все равно на ночь тампоны не рекомендуются.
Ни фига себе. Я тут, дурью маюсь, полчаса корячусь, а она заявляет «не рекомендуются».
- Ха… А сразу, нельзя было, да?
- Слушай, Маш, если ты будешь пререкаться, будешь вообще все одна делать. Сама!
- Ладно, Свет. Я больше не буду, честное слово.
- Ну, вот именно. Давай. … Возьми прокладку.
Беру в руки следующую упаковку и вытаскиваю из нее конверт:
- Вот эту вот, с крылышками?
Поднимаюсь со своего места и протягиваю руку к дверной щели. Оттуда звучит Светкин голос:
- Ну, да, да! С крылышками.
Верчу в руках. Вот еще одно чудо технической революции, блин.
- Снять… д-а-а-а…
- Вытащи ее из пакетика. Ну, что, она у тебя в руке?
Выуживаю, наконец, из обертки прокладку.
- Сделала! Подожди, да.
Разглядываю ее со всех сторон.
- Теперь отдирай эту полоску с одной стороны. Она там почти всегда розовая.
С какой стороны, не пойму.
- Э-э-э…
- Слышишь, там еще кармашек есть, кармашек есть.
- А!
Разобрался, слава богу. Отодрал заодно все что можно.
- Вот давай, молодчинка. А теперь снимай это то, что приклеено внизу.
- Я уже сняла, да!
- Отлично. И прикрепляй!
В смысле? Поворачиваю голову к двери.
- Куда?
- Слушай, к нижнему белью, куда же еще.
А мне, откуда знать! Может к верхнему. Тяжело вздыхаю. Дорохина опять сует нос в ванную:
- Ну, что там? Помочь тебе, что ли?
Я уже достал трусы из чистого белья, натянул их до коленок и теперь усердно цепляю к ним прокладку. Светкина бесцеремонность заставляет нервно взвиться:
- Нет, еще чего!
Дорохина тут же захлопывает дверь. Вот, правильно. Слышу снаружи ее голос:
- Ну, а дальше, я думаю, ты сама справишься.
Справлюсь, справлюсь, отстань. Наконец, все прикручено, прилеплено, подтягиваю трусы, поправляю платье и подаю голос:
- Фу-у-у. Все, вроде все готово!
- Ну, выходи.
Выползаю наружу и смотрю на Дорохину с мученическим видом.
- Свет!
- Что?
Хоть бы кто пожалел… Чуть хныча, тащусь в спальню переодеваться дальше.
***
Когда, уже в халате, возвращаюсь в гостиную, то Светланы там уже нет – ушла спать, устала видно мое нытье слушать. Эх, жизнь – жестянка. Значит, будем снимать депрессию и стресс не в шумной компании, а вступив на путь алкоголизма - то бишь, пить в одиночестве. Иду на кухню к холодильнику и извлекаю початую бутылку водки. Болезненные ощущения в туловище, заставляют опять поморщиться. Будем делать анестезию старым дедовским способом. Ставлю бутылку на кухонный стол, вытаскиваю из горки стакан и наливаю порцию побольше. Ну, что, понеслась? Залпом опрокидываю в рот и зажимаю рот ладонью. Блин, противная зараза, без закуски плохо идет. Присаживаюсь к столу и двигаю к себе бутылку. Забытый на столе в гостиной мобильник начинает трезвонить. Кому это ночью не спится - то? С недовольным рычанием слезаю с табуретки и тащусь туда. Свет от торшера освещает лишь часть комнаты, оставляя углы в полумраке. Устраиваюсь на диване, и открываю крышку мобильника. М-м-м… Как же мне сейчас не до разговоров… Чувствую, как напряжен и натянут мой голос: