- Ну, рассказывайте, что здесь вчера произошло.
Толик тупит:
- Когда?
Со страху что ли? Я его тороплю:
- Когда здесь Побужецкий работал, когда еще.
Пузырев начинает мямлить:
- Вчера был отбор на должность… Э-э-э…
Стою, обхватив себя за плечи руками, и киваю подбадривая. Ну, давай, милый, рожай. Петрович его перебивает:
- Это мы все знаем, ты по существу говори.
- Так я и говорю… И одна из девочек….
Он оглядывается и смотрит на Валентину, а потом продолжает:
- То есть одна из претенденток…. Мне даже показалось, что она непрофессиональная секретарша.
Я уже начинаю психовать… Никаких нервов с этим рохлей не хватит. Козлов тоже торопит:
- Это не относится к делу… И что?
Пузырев продолжает мяться и мычать:
- Ну, вот она как-то растерялась, разнервничалась, ну это понятно… Первый раз, с таким профессионалом работать.
У меня над ухом раздается голос Стужева:
- Ну, еще бы, я бы тоже растерялся.
Да что ж такое-то. Совершенно не понимаю, что происходит, и шиплю на Анатолия:
- Ты что несешь? Тебе что память отшибло? Валь, давай расскажи, что тут было на самом деле, если эта тряпка двух слов связать не может.
Стужев накидывается на меня:
– А ты не дави на людей! Они рассказывают то, что видели.
Он вдруг крутит пальцем у виска:
- А не то, что ты придумала.
Вот, хамло, обрываю словоблуда:
- Стужев, помолчи, а?
- Меня сюда не помолчать позвали,
Федотов прерывает наш спор:
- Так, тихо! Валя, говори.
Смотрю с надеждой на Мягкову. Уж она-то не подведет и трястись, как лист, не станет. Валя переводит испуганные глаза с одного лица на другое и вдруг заявляет:
- Ну, в принципе, Анатолий, уже все рассказал.
Приехали… Прикрываю глаза рукой, а потом смотрю с отчаянием на Вальку. И это Машкина подружка?! Та добавляет:
- Только мне кажется, что Инга не растерялась, а просто ей стало плохо.
Это мне сейчас станет плохо. Вижу, как Стужев перемещается за спины этих двоих и буквально дышит в затылок, контролируя каждое слово. Вот, гнида! Наверняка его рук дело. .Мягкова продолжает бубнить:
- Вы сами понимаете, три часа беспрерывной работы и вообще перенервничала.
Это же подлость! Подлость! Навалившись рукой на спинку кресла, другую протягиваю в отчаянии к ней:
– Валь, ты чего говоришь? Он же с ней закрылся, она плакала в голос, звала на помощь.
Побужецкий тоже начинает квакать от окна:
- По-моему, у Марии Павловны очень богатая фантазия.
Сказал и снова отвернулся к окну. Все против меня, все… Никому нельзя верить! Затравленно поворачиваюсь в сторону Побужецкого и ору, срывая свое отчаяние:
- Слушай, тебе не стыдно? Подонок!
- Ну, вот видите, как с ней говорить, а?
Петрович тоже повышает голос:
- Хватит, ну что это, Маш.
– Что, хватит?
Я уже почти в истерике от обиды, в отчаянии пытаюсь воззвать к совести неудачных «свидетелей». Ну, не могло же у них за одну ночь отшибить память!
- Валя, Толик, вас что, запугали что ли?
Они оба молчат, и я оборачиваюсь к Петровичу, указывая рукой в сторону Пузырева и Мягковой:
- Ну, их запугали, я же вижу!
Толик, пряча глаза, бормочет:
– Мне больше нечего сказать.
- Поня-я-я-тно-о-о, все. Была проделана большая работа.
Сашок Стужев, вот гнилой человечишко, изображает возмущение и негодование:
- Нет, это уже паранойя!
Я прекрасно понимаю, чьи мерзкие ручонки здесь поработали, и смотрю на него с ненавистью:
- Слушай, ты и тут присосался?!
Тот пытается наехать:
- Слышь, ты, присасываются обычно пиявки!
Была бы воля, прибил бы собственными руками. Буквально наскакиваю на него:
- А ты то, кто?
Федотов встревает в спор:
- Все, хватит! Даже мне уже надоело! Мария Павловна! Хватит, я сказал! Все.
Затем поворачивается к Киру:
- Я от лица всего нашего коллектива приношу тебе извинения.
Во мне все клокочет. Никогда! Еще и извиняться перед подлецом?! Тычу в себя рукой и срываюсь на крик:
- Я извиняться перед ним не буду!
Федотов шипит:
- Тогда выйди. Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели!
Да ради бога. Обхожу толпень уродов и трясогузов, и, ни на кого не глядя, широким шагом покидаю поле проигранного боя.
***
Моему возмущению нет предела. Так же, как человеческой подлости и трусости. Первый раунд я полностью проиграл… Ну, с Пузыревым все понятно - трус каких поискать… Но, Валька! Сколько раз Маша ей помогала и всегда считала твердо стоящей на правильных позициях. Вот, правду говорят, никому не верь и не делай людям добра, все равно боком выйдет.
А эти гаврики - Козлов, Федотов, Стужев… Устроили, блин, экзекуцию. Буквально врываюсь в Машкину комнату:
- Козлы! Ну, козлы!
Если я сейчас не выговорюсь, меня, наверно, Кондратий хватит… Да! И еще я совершенно не понимаю, что теперь делать и как себя вести. Хватаю мобильник со стола и, зависнув возле кресла, оглядываюсь на дверь:
- Надо же быть такими козлами!
Садиться нет никакого желания, набираю номер на телефоне и прикладываю трубку к уху. Остается возмущаться и беспомощно вздыхать:
- Пф-ф-ф…
Как только соединение проходит, тороплюсь вывалить на подругу все свои проблемы:
- Алло, Свет!
- Да?
- Слушай, ну это полный капец, я просто в ауте.
- Что опять случилось?
- Да ты представляешь, эти уроды уже обработали Мягкову с Пузыревым!
- Как обработали?
- Как, как… Дихлофосом, как… Теперь они в одну дудку говорят, что работал себе Побужецкий, сидел спокойно….
Развожу руками:
- … А Ма… Я, такая дура стукнутая, влетела и дала ему по морде!
- Ничего себе.
- Козлы, а? Еще Стужев сидит там, жаба, квакает.
- Подожди, ты говорила, что у этой девочки истерика была.
- Да-а-а! А это у нее от счастья, представляешь? Это ей, оказывается, судьба подарила такой шанс поработать с таким известным извращенцем! В общем, ладно, Свет, прости, что я тебя гружу… Некому выговориться… Но я, все равно, просто так это не оставлю.
- Ну, что ты сможешь, одна?
- Вечером посмотрим, как они у меня запрыгают.
Раздраженно захлопываю крышку мобилы… Кажется, меня гнали домой? Ну и ладно! Не очень то и хотелось!
***
Через час я уже дома и открываю дверь в квартиру. Светки нет, и меня встречает одна Мими. Сняв сумку с плеча, кидаю ее на ящик с обувью и маршевым шагом топаю на кухню - у меня есть цель и плевать я хотел на все препятствия. А цель эта святая – компенсировать уныние, идиотские раздумья и сопливость настроения любым вкусным способом. Оставив ключи, на кухонном столе, открываю холодильник и извлекаю на божий свет полупустой жбан с мороженным, а еще баночку с вареньем. Все это переношу на стол, иду к полке с посудой, чтобы вооружиться большой миской и столовой ложкой – самыми подходящими инструментами для приема сегодняшнего лекарства.
Усевшись за кухонный стол, приступаю к главной подготовительной процедуре - открыв банку, перекладываю куски мороженного в миску и обильно все это поливаю клубничным вареньем…. М-м-м! С удовольствием слизываю красные капельки с края баночки и закручиваю крышку назад.
Ну, что, приступим? Вздохнув, начинаю уминать содержимое миски за обе щеки. К черту всех! К черту Козлова и Федотова с Побужецким! Покачав головой, передразниваю:
- Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели! … Тоже мне, блин!
И отправляю в рот новую порцию.
***
Оставив мобильник в гостиной, отправляюсь в спальню переодеться. Не найдя в шкафу ничего более привлекательного натягиваю на себя красный спортивный костюм. Снаружи слышится знакомый трезвон телефона, и я тороплюсь вернуться за трубкой.