- Мне полночи снился один и тот же сон.
- Да? Какой это?
Светлана, заинтересовавшись, подходит поближе. Меня снова начинают мучить сомнения, и я со вздохом отвожу глаза в сторону:
- Ну, я даже не знаю, рассказывать или нет.
Дорохина, уже распалившись от любопытства, присаживается на край ванны:
- Ну, конечно, рассказывай, раз начала!
Язык, словно мельничный жернов. Мне почему-то становится стыдно такое выговаривать, и я смущенно отвожу глаза.
- Кош-мар.
Светка елозит на месте, уже не в силах усидеть от нетерпения:
- Маш, ну не томи ты, господи!
Но я, в нерешительности. Качаю отрицательно головой:
- Не-е-е, ладно, проехали.
Стряхнув с расчески влагу, отворачиваюсь к зеркалу и нервно хватаюсь за полотенце, чтобы что-то делать, чтобы занять руки. По второму кругу начинаю вытирать им волосы.
- Маш! Ну, это невозможная твоя манера - сначала заинтригуешь, а потом в кусты!
Если бы было все так просто. Снова поворачиваюсь к Светке:
- А ты не будешь смеяться?
Дорохина, сделав скептическое лицо, вскакивает с края ванны:
- Ладно, все, тогда не надо ничего.
И уходит. Понимаю, что это нарочно, что это провокация, но все равно поддаюсь — самому, на самом деле, не терпится поделиться. Торопливо кричу вдогонку, сдаваясь:
- Ладно, ладно, подожди, подожди.
Дорохина в дверях оглядывается:
- Ну?
Окончательно собираюсь с духом, задумчиво чешу голову краем расчески, а потом, со вздохом, выдавливаю из себя:
- В общем…, я сегодня во сне, с Пригожиным...
Останавливаюсь, подыскивая слова. Дорохина вмиг растеряв напускное равнодушие, широко раскрывает хитрющие глазки:
- Что?
- Ну, чуть не это...
Ухмылка на лице подруги становится шире:
- Что «чуть не это»?
Вот садюга, нарочно пытается заставить меня произнести такое вслух. Я взрываюсь от негодования:
- Дорохина, ты что маленькая, что ли? Мне что тебе объяснять, что такое «чуть не это»?
Светлана прямо вся светится, хитро улыбаясь:
- У вас что был... Секс?
Вот, нравится человеку прикидываться дурой. Сказал же «чуть не это», значит «чуть не это».
- Нет, вот секса, как раз, и не было.
Дорохина аж подпрыгивает на месте, желая подробностей:
– Ну… Попытки то были?… Потуги…
Да еще какие. До сих пор в краску вгоняет от воспоминаний. Что особенно пугает — я сам… вернее сама хотела продолжения до дрожи, и полностью считал себя женщиной. А о Романе Сереброве даже не вспоминал. Но делиться такими деталями, даже с лучшей подругой желания нет никакого. Вдруг обзовет какой-нибудь извращенкой, и что делать?
- Слушай, Дорохина, я себя ощущаю, как будто я на допросе у следователя, а не сон тебе рассказываю.
Светлана лишь хихикает:
- Слушай, да ладно тебе, расслабься, все нормально.
Она машет рукой для убедительности и начинает чесать нос. Но ее хитрая физиономия меня не успокаивает.
- Что, нормально? Ты мне лучше объясни, что это все означает?!
- Ты что, не врубаешься?
У меня объяснение прежнее— бабские гормоны, черт бы их побрал. Продолжают свое разрушительное наступление. С другой стороны, почему сон именно сейчас? Ни неделю назад, ни вчера или завтра? И как часто такое бывает? Я же ни черта не знаю про этот самый организм - какие кренделя он может выкинуть, и в какой момент. Честно отвечаю:
- Нет.
- Ну, это может означать только одно.
Понимаю, что ничего умного не услышу, кроме зубоскальства, а все равно спрашиваю:
- Что?
Дорохина опускает глаза, покачивая головой:
- Ну…, ф-ф-ф… Твой мозг влюбился не только в Романа, но и в другого мужчину.
Анька самодовольно идет на выход, а я разворачиваюсь к ней спиной. Вот мозг мой трогать не надо! Туловище туловищем, а мозги мозгами! Хотя… С другой стороны, можно подумать у меня вместо мозга инородное тело… Или, что моим туловом управляют инопланетяне из тарелки, а не собственная голова. Наверно естественно предположить, что у меня теперь не только внешние женские половые признаки, но и мозги переделаны на женский лад. Только причем тут Пригожин?! В сердцах фыркаю:
- Тьфу ты, дура.
Снова начинаю тереть волосы полотенцем. Вот еще одно подтверждение моим словам. Народная мудрость - у бабы волос длинен, а ум короток. Все взаимосвязано! Вместо того чтобы шевелить мозгами и идти на работу, уже полчаса, как сушу и расчесываю лохмы и думаю о дурацких снах. Вижу в зеркале, как Светлана, остановившись в дверях ванной, поднимает палец вверх:
- Кстати, сны с понедельника на вторник, всегда сбываются.
Ну, мне это вряд ли в ближайшие годы грозит - ложиться в постель к мужику я точно не собираюсь. Даже если Пригожин будет сниться по десять раз каждую ночь. Роман Серебров очнется и спросит с меня! И что я ему отвечу? Извини дорогой, но ты спал с мужиками?! Мне вовсе не хочется, чтобы он крыл меня последними словами и ходил с голубой отметиной на лбу. Оставляю последнее слово за собой:
- Говорят, что кур доят.
Дорохина морщится:
- Ой, я так и знала, что ты именно так и ответишь.
Тут же парирую, тыча в ее сторону пальцем и повышая голос:
- А я так и знала, что ты так скажешь, и будешь скалиться!
Откуда-то из спальни доносится сдавленный смешок, и я добавляю, тряся мокрым полотенцем и морщась:
- Вот не хотела говорить, не надо было.
И иду к зеркалу дочесываться и рисовать морду лица. Нанести хотя бы первые штришки, прежде чем просить о помощи.
***
Ясно одно — если все оставить как есть и потакать туловищу, то сопротивляться его закидонам будет все трудней и трудней. Особенно с такими снами. Подобные фантазии нужно пресекать на корню! Надо почаще напоминать себе, что я мутант, во мне всего поровну и нужно вовремя гнобить все бабское в себе, не давая слишком поднимать голову и верховенствовать над моими чувствами и поступками. Дашь слабину и хлопот не оберешься — от мужика останется только любовь к футболу. Проводив Дорохину гулять с собакой, решительным шагом возвращаюсь из гостиной в спальню. Беру с постели приготовленную красную блузку, так и лежащую здесь с вешалкой, и откладываю ее в сторону. Не-е-е, слишком яркая.
- Так, нафиг все это.
Разворачиваюсь к шкафу:
- Где мои брюки?
Порывшись там, извлекаю на свет к брюкам и белую рубашку. Слишком уж я потакаю туловищу в его женских замашках, вот оно и распоясалось. Думаю, строгая униформа, быстро ситуацию утихомирит, вместе с дурацкими снами. Утаскиваю все барахло в гостиную и там упаковываюсь. Не в свой мужской костюм, конечно, это уже перебор. Выбираю приталенный пиджак и серые мягкие брючки. Одевшись и застегнувшись на все пуговицы, возвращаюсь в спальню, к зеркалу побольше. Оглядываю себя со всех сторон:
- Ну, как-то так.
Но что-то в отражении мне не нравится. Засунув руки в карманы брюк, оцениваю внешний вид еще раз. Да, строгости не хватает. Может вот так? Вскидываю руки вверх за голову и начинаю собирать волосы в пучок, потом бросаю - любая прическа, это бабское украшательство. И докрашиваться тоже не буду, хватит и того, что уже успел слегка мазнуть — губы, веки, ресницы.
- Так… И с косметикой отказать.
Была б моя воля и маникюр смыл бы, да без подсказки Дорохиной не знаю чем.
***
Садимся в машину – я пассажиром, Светка за руль. Пока едем, мандраж перед предстоящей презентацией возвращается, заставляя нервничать и суетливо дергаться, все время чего - то поправляя и трогая. На перекрестке горит красный, и мы тормозим. Дорохина поворачивается ко мне, и я снова поправляю воротничок на рубашке…
- Эй, ты меня слышишь? Слышишь, говорю, меня? Слушай, Маш, ты мне не нравишься. Давай соберись, все будет нормально. Как-нибудь проскочим. То, что на презентации говорить, помнишь?