Он вдруг оживает:
- Тем более, знаете, не каждый день мутузит тебя такая симпатичная девушка.
Светка смущенно отмахивается:
- Да ладно вам, я же извинилась.
Стою между ними, улыбаясь, как дура, то на одного посмотрю, то на другого, то на потолок. И все жду, когда же Федотов скажет, зачем притащился в такую даль, с какой такой заботой. Но Петрович, похоже, настроен на другое и совершенно забыл про дела - глазки Светлане строит:
- Вы еще и скромница.
Дорохина смущается еще больше и отворачивается, я же с усмешкой посматриваю на престарелого ловеласа – во дает, флиртует напропалую…. Молчание затягивается, и Федотов вдруг меняет угол атаки:
- А я ведь каждый разговор помню.
Тоже мне разговоры – «Алле», да «Здравствуйте». Дорохина снова начинает радостно улыбаться:
- То есть, это как комплимент, да?
- Да.
Сцепив перед собой пальцы рук, я уже откровенно скучаю, и меня подмывает спросить у начальника, какого хрена он, все же, приперся. Но диалог парочки так замкнут друг на друге, что приходится сдерживаться и выжидать. Федотов продолжает распускать павлиний хвост:
- Констатация. Считаю себя вашим поклонником, да.
Довольная Дорохина хихикает:
- Ух, ты!
Он вдруг меняется в лице и с интересом оглядывает Дорохину сверху донизу.
- Очень хорошо вам в халатике!
Я в ауте. Прямо передача «Давай, поженимся». Светлана опять смущается, теребя полы халата:
- А это я из ванной.
Столько интимных подробностей. Гляжу на нее и не пойму - это она так заигрывает с ним или придуривается?
- Я это… Сейчас.
Встрепенувшись, Дорохина, переваливаясь словно утка, скачет в ванную. Чего это с ней? Пользуясь моментом узнать, каким ветром Федотова пригнало в нашу гавань и не пора ли ему раскланяться:
- Николай Петрович, что-то случилось? Что-то в офисе или...?
Тот, словно проснувшись, смотрит на меня:
- Чего?
- А я говорю вы по делу или так, на огонек?
Федотов начинает мотать головой, и я понимаю, что внятного ответа не дождусь:
- Нет. Я вот туда… А потом вот туда и думал….
Он замирает, поглядывая вглубь квартиры. Дурдом «Ромашка» на выезде. Переспрашиваю:
- Что, думал?
Федотов опять просыпается и глядит на меня:
- Чего?
Смотрим, друг на друга, и я не выдерживаю первой, тычу раскрытыми ладошками куда-то в пол:
- Я говорю - у вас точно все нормально?
Петрович дергается, неверно истолковав мой жест, смущенно отворачивается и начинает рукой проверять застегнута ли ширинка на брюках:
- Господи!
Что-то он совершенно неадекватен.
- Я про офис.
Неужели сейчас спросит: «Какой офис?». Слава богу, в его глазах появляется осмысленность:
- Не, не, все хорошо.
7-4
Дорохина на быструю руку накрывает на стол, выставляя вазочку с печеньками, мартини и бокалы под вино, а еще какие-то ягоды из-под компота. Приглашенный к фуршету Федотов с довольным видом устраивается в гостиной на диване, я усаживаюсь неподалеку на боковой модуль - закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, покорно жду, когда парочка угомонится. Сама я с ними пить не хочу. Одной рюмкой естественно не обходится – голубки, устроившись рядышком, пьют свой коктейль через соломинки и трендят, пьют и трендят. Дорохина, усевшись по-турецки и уткнув нос в рюмку, по-моему, уже в конец косая. Приходится мучиться и выслушивать всю белиберду, которую они несут. Вот завершается очередная юморная история Федотова:
- Хе-хе, а потом девочка-внучка звонит. « Я хочу передать привет дедушке, поздравить его с днем рождения. Поставьте, пожалуйста, песенку, которая называется «Последняя осень».
Дорохина, грызя печеньку, кивает:
– Да-да-да.
Я скоро от скуки и тоски выть начну! А Петрович заливается, как дите:
- Ха-ха-ха!
Надув щеки, пялюсь то на потолок, то на стены. Заметив, что начальник косится на меня, пытаюсь выдать дежурную улыбку, и он тускнеет:
- Не смешно, да?
Дорохина машет рукой:
- Да нет, просто шутка старая.
Отодвинув в сторону компотно - ягодное содержимое бокала, Петрович допивает остатки коктейля, а потом, обсосав трубочку, протягивает мне пустую емкость.
- Маш, принеси, пожалуйста, мартини.
Всю бутылку!? Это же до утра, не меньше! Пытаюсь изобразить кислую улыбку:
- Конечно.
Подхватив бокал и закатив глаза к потолку, слезаю с дивана и плетусь на кухню. Оттуда слышу голос Дорохиной:
- А у меня был случай… Давно, еще на заре было.
- Да?
Капец, в воспоминания ударились. Если Федотов подхватит, до утра точно не ляжем. Тем более, официантка к коктейлю прилагается… Ну, Дорохина, удружила!... Вспоминает она случай... И я была девушкой юной, сама не припомню когда… Наполнив бокал мартини, несу его в гостиную и, там, стоя у стола и поджав губы, раздраженно оглядываю престарелого Ромео и не очень юную Джульетту. Светка отпивает из своего бокала, а Федотов оборачивается ко мне забрать свой. Но я демонстративно отвожу руку в сторону – баста, пора и честь знать. Петрович зависает, теряя улыбку, а потом поворачивается к Дорохиной:
- Мне пора, да?
Вот, молодец… Молодец! Ставлю бокал на стол:
- А что, отличная мысль, по-моему.
Светка уже изрядно наклюкавшаяся, вдруг выдает, размахивая трубочкой:
- Маш, ну если ты спать хочешь, так ложись.
Ха! Сцепив зубы, веду головой из стороны в сторону, сопротивляясь желанию громко выматериться, а затем упираю руки в бока. Федотов, пользуясь заминкой, опять начинает, свой бесконечный рассказ:
- А вот мне одна знакомая рассказывала…
Дорохина, изображая заинтересованность, широко раскрывает глаза и вся подается ему навстречу – цирк, да и только. Двое на одного, значит?
- Это было давно, это еще в советское время было.
- Ха-ха-ха.
Надув щеки, делаю глубокий выдох, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова, и вежливо перебиваю:
- Уважаемые марксисты - ленинисты. Давайте вот завтра все это обсудите.
Федотов соглашается:
- Да, давайте, на посошок.
Взяв налитый бокал со стола, он чокается с Дорохиной, но немного отпив, запускает шарманку заново:
- А многие к вам дозваниваются?
- А, ну, по-разному.
Со страдающим выражением лица, закатываю глаза к потолку, беззвучно ругая обоих. Течка у Сомовой началась, что ли? Петрович, несмотря на все мои ужимки и прыжки, продолжает переть как танк:
- Ну, в среднем?
- Такой статистики, конечно, никто не ведет.
Я уже расстегнула ремень и пытаюсь выдернуть его из шлиц. Федотов замирает, уперевшись взглядом в мои расстегнутые штаны.
- Что… Что ты делаешь?
- Я? Спать ложусь.
- А, ну да, конечно.
Отгородив глаза рукой, он, наконец, поднимается с дивана:
- Все.
Дорохина тоже встает:
- Я провожу.
Картинно всплескиваю руками:
- Ну, конечно.
Петрович продолжает ломаться:
- Не надо, чего тут...
Он, по-прежнему, старается не смотреть на мой свисающий ремень.
- До машины то три метра всего.
Доползаем до прихожей. Светка проявляет заботу:
- Какая машина, мы же это… Надо такси - мы же приняли.
Она щелкает себя пальцами по горлу, но начальник отмахивается:
- Мне вот это все, как слону дробинка.
Дорохина восхищенно хихикает юмористу. Про меня, кажется, опять забыли. Может мне брюки действительно спустить вниз? Всплескиваю руками:
- Вы уже ушли или у меня галлюцинации?
Процесс прощания идет по новому кругу. Федотов хватает Светку за руки:
- Спасибо.
- И вам тоже, спасибо.
- Опять началось - на вы.
Дорохина кладет ему руки на грудь:
- Прости, тебе.
- Хорошо.
Федотов снова замечает мой взгляд и поднимает обе руки вверх:
- О, все, все, Мария, я ушел.
Он отступает спиной к выходной двери. Дорохина прыскает, а потом ржет как лошадь: