Оксана беспокойно и пытливо заглядывала Вернеру в глаза. Он кисло усмехнулся.
— Говорят, что у женщин хорошо развита интуиция…
— И сейчас это подтвердилось? Значит, я права — вы думали о чем–то серьезном? У вас неприятности? В чем дело? Скажите, Людвиг, вам будет легче, если вы поделитесь со мной. Конечно, если это не военная тайна.
Голос девушки звучал ласково и тревожно. Одно предположение, что у Людвига имеются неприятности, обеспокоило Анну не на шутку.
— Да, ты угадала, — сказал летчик, рассматривая ногти на руке. — Это почти военная тайна. Даже, пожалуй, хуже.
— О–о! — Оксана высоко подняла брови и округлила глаза. — Тогда не нужно. Ради бога! Извините за мою назойливость.
— Нет уж, — серьезно сказал летчик, — если ты сумела заподозрить что–то, я должен задать тебе несколько щекотливых вопросов.
— Пожалуйста…
— Скажи, Анна, ты высказывала кому–нибудь крамольные мысли? Припомни. Может быть, у тебя случайно сорвалось с языка или ты неудачно выразилась, что тебя могли неправильно понять?
Оксана хорошо помнила каждое слово, сказанное ею за время пребывания в Полянске. Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Об этом даже не может быть речи. Я — немка, настоящая немка, и уже поэтому не могла сказать ничего такого, за что бы я должна краснеть.
— А твои документы? Они в порядке?
Оксана высокомерно поджала губы и очень холодно посмотрела на Вернера.
— Мои документы в порядке. Как же иначе? В чем дело, Людвиг? Почему вы об этом спрашиваете?
Летчик выдержал ее взгляд.
— Дело в том, Анна, — сказал он угрюмо, — что кое–где мне совершенно серьезно предложили следить за тобой и сообщать о том, где ты бываешь и с кем встречаешься. Конечно, все это в деликатной форме.
— Только и всего? — удивилась Оксана. — И это вам могло испортить настроение?
Она рассмеялась и лукаво посмотрела на Вернера.
— Вы бываете смешным, Людвиг. Только не обижайтесь, пожалуйста. Это же в порядке вещей. Откуда, например, вы знаете, что мне не предложили следить за вами?
— Вот как! — Вернер с опаской покосился на девушку. — Ты серьезно говоришь?
— Я ничего еще не сказала. Я только имела в виду девиз тайной полиции: в кармане каждого немца должно находиться ухо гестапо. Так, кажется?
— Я не знаю их девизов. Не интересовался. Ну, и ты доносишь на меня?
— Предположим…
— Что же ты доносишь?
— Последнее донесение: подполковник Людвиг Вернер с нетерпением ждет прибытия новых самолетов, чтобы иметь возможность снова творить чудеса храбрости в воздухе.
Анна смеялась, дурачилась. Глядя на нее, Вернер развеселился:
— Вот и я буду доносить о тебе что–нибудь в таком роде.
Анна нахмурилась.
— Нет, вы не должны относиться к этому поручению легкомысленно, — сказала она строго. — Сообщайте все факты. Ведь, возможно, они интересуются не лично мной, а кем–либо другим.
Вечером того же дня Оксану ожидал новый сюрприз. Прежде всего она заметила, что кто–то перекладывал газеты и журналы на этажерке в ее комнате. Она внимательно осмотрела все вещи. Постель была в порядке, но уголок простыни под подушкой оказался загнутым. Девушка открыла чемодан. Лежавшая сверху коричневая шерстяная кофточка была свернута по–иному. Кто–то рылся и в чемодане. Оксана поняла: во время ее отсутствия в комнате был произведен обыск.
Знает ли об этом хозяйка?
Тетя Настя, встретив утром Оксану на крыльце, буркнула что–то в ответ на ее приветствие и поспешила уйти в сарай. Очевидно, обыскивали всю квартиру и тете Насте строго–настрого приказали держать язык за зубами.
Невидимое кольцо смыкалось вокруг Оксаны, суживалось. В столовой она чувствовала на себе пристальные взгляды некоторых официанток. Софа вела себя подчеркнуто независимо и дерзко. Трудолюбивая дурнушка Варя, безропотно соглашавшаяся в часы перерыва выполнять самые грязные работы, то испуганно, то с сожалением поглядывала на Оксану. Неужели и ей предложили следить за Анной Шеккер? Очевидно, розовощекий капитан из контрразведки старался изо всех сил. Он походил на человека, пытающегося схватить руками в воздухе что–то невидимое. Где улики? Их нет. Шпилька? На шпильке нет метки. Пока что Анну не решаются арестовать. Рано. Так может продолжаться день, Два, неделя, месяц… Все зависит от ее выдержки. Но когда–нибудь кольцо сомкнётся…
В полк прибыли новые бомбардировщики, и после длительного перерыва Людвиг совершил ночной вылет. Его машина шла во главе нескольких эскадрилий, вытянувшихся длинной цепочкой. Он первый обнаружил цель и обрушил бомбовой груз на скопление советских танков. Операция прошла удачно — все самолеты вернулись на аэродром. Утром за первым завтраком усталые, но оживленные летчики дружно расточали похвалы подполковнику Вернеру. Он сидел за столиком, окруженный шумной молодежью, равнодушный, и только увидав подошедшую Оксану, улыбнулся ей мягкой, грустной улыбкой.