— А–а, если не ошибаюсь, к нам пожаловала мадемуазель Анна Шеккер, — сказал он, посмеиваясь.
«Недавно приехал из Франции, болван», — в то же мгновение отметила про себя Оксана, и легкая гримаса неудовольствия появилась на ее лице. Она давала понять капитану, что ее неприятно задел такой тон и особенно неуместное, оскорбительное для немки слово «мадемуазель».
— Прошу… — широким жестом пригласил капитан.
И в тоне голоса, и в жесте какая–то насмешка, двусмысленность. Дескать, пожалуйте, птичка, в клетку…
Оксана вошла в комнату. Обер–лейтенант захлопнул дверь, остановился у порога. Это — хуже…
— Садитесь, Анна Шеккер, — довольно вежливо предложил капитан, показывая на стул возле стола.
Оксана села и взглянула на капитана. Теперь она рассмотрела его хорошенько. Светлые с желтоватым отливом волосы расчесаны на косой пробор. Круглое лицо, глаза прозрачно–голубые, почти серые. Умен? Пожалуй, нет — слишком мясисты и румяны щеки для умного человека. Облагораживают лицо очки. Странно, с детских лет у нее осталось уважение к людям, носящим очки. Это потому, что ее любимый учитель в школе тоже носил очки.
— Курите? — капитан улыбается.
— Нет, — улыбается Анна.
— А может быть, попробуете? — настойчиво предлагает капитан и раскрывает коробку.
В коробке сигареты, но сверху, наискось, лежит папироса со смятым разорванным мундштуком. Анна пожимает плечами, смеется, отрицательно качая головой.
— И даже вот эту папиросу закурить у вас нет желания? — делая нажим на словах «вот эту папиросу», с наигранным удивлением осведомляется капитан и высоко поднимает рыжеватые брови.
— Эту тем более… — смущенно смеется Анна. — Я вообще не курю.
— Напрасно, — как бы в сильном разочаровании тянет капитан и начинает самодовольно улыбаться. — Это очень, очень интересная папиросочка, с сюрпризом. Смотрите…
Белыми, слишком белыми и пухлыми для военного человека пальцами капитан берет папиросу и булавку с загнутым концом и торжественно, точно фокусник, исполняющий коронный номер программы, вытаскивает булавкой из мундштука папиросы ватку.
Если бы капитан вытащил из мундштука длинную извивающуюся змею с открытой ядовитой пастью, змея произвела бы значительно меньшее впечатление на Оксану, чем этот комочек задымленной ватки. «Андрей попался или предал». Пол комнаты без шума, без грохота рухнул под ногами девушки. Оксана летит в холодную бездну. Сейчас — удар! Нет, все на месте. И не Оксана, а улыбающаяся Анна сидит у столика перед капитаном контрразведки. Браво, Анна!
— Как вам это нравится? — поднимая булавку над головой, спрашивает капитан. Глаза злые, широкие ноздри вздрагивают.
Оксана с простодушным удивлением смотрит на висящий на конце булавки комочек ваты. Так, только так должна смотреть Анна. Но борьба уже началась, она идет не на жизнь, а на смерть. Вот что попало в руки капитана, вот зачем привели ее сюда.
— Вы ничего не понимаете? — зловеще, как кажется Оксане, продолжает контрразведчик, и белые пальцы его разрывают ватку, вытаскивают оттуда крохотную папиросную бумажечку. Бумажка осторожно, тщательно разглажена на столе и подвинута к Оксане.
— Что вы теперь скажете? — вопрошает капитан и потирает от удовольствия руки.
Ну что же может сказать Анна, увидя клочок смятой папиросной бумаги с какими–то буковками, знаками, цифрами? Она хлопает ресницами и смотрит на капитана. Он фокусник, пусть он и объяснит, в чем смысл его фокуса.
Но капитан не успевает сказать что–либо. В комнату быстро входит приземистый подполковник. Налитое кровью лицо, бычья шея, заплывшие жиром зеленые острые глазки.
— Готово? — не здороваясь, а только бросив суровый взгляд на девушку, хрипловато спрашивает он и, повернувшись к обер–ефрейтору, приказывает: — Приведите его.
Обер–ефрейтор исчезает.
Подполковник открывает дверцу маленького шкафика и вынимает оттуда какие–то странные инструменты — резиновую палку, маленький обруч с винтовым зажимом, подобие деревянных тисков, набор ржавых игл, спиртовку. Анна внимательно смотрит на эти вещи. Она явно заинтригована, ей и в голову не приходит, что все это орудия пытки. Спиртовка! Откуда ей знать, что на этой спиртовке будут разогревать иглы, прежде чем вгонять их под ногти допрашиваемому? Может быть, подполковник хочет вскипятить на спиртовке кофе? Впрочем, она начинает догадываться… Да, да, Анна уже видела нечто подобное в штабе карательного отряда. И в широко раскрытых глазах Анны отражаются испуг и отвращение. О, Анна всегда себя чувствовала нехорошо, когда ей приходилось присутствовать при пытках. У нее слабые нервы, она брезглива…